В общем, неизменная готовность Семена торчать на работе днями, ночами и сутками меня лично нисколько не удивляет. У нас тут, конечно, довольно беспокойно, но дома у бедняги просто бесконечный, как «Санта-Барбара», кошмарный ужастик!

Сочувственно вздохнув, я отвернулась от спящего и сосредоточилась на просмотре.

Вот что, значит, мой стажер называет «крупным планом»! На весь экран расплылся топорщащийся рыжей щетиной потный затылок, потом фокус вовсе пропал и нашелся уже на уровне кармана с торчащей из него рукояткой орудия убийства. Камера нервно вздрогнула, помешкала и рывками поехала вниз, являя взору невнятные картины, а именно: кусок костлявого запястья с массивным браслетом и дорогим хронометром; колено, обтянутое брючной тканью крупного плетения; полоску бледной волосатой кожи в просвете между вздернувшейся штаниной и коротким бежевым носком; наконец, стопы в летних штиблетах с прорезями.

Ну-ка, ну-ка, а это что такое? Я остановила картинку и пригляделась. Носки на ногах покойника производили впечатление двухцветных: светлый верх, более темный низ. Никогда не видела мужские носки подобной расцветки! От резинки до щиколотки – песочного цвета, а ниже – тоже цвета песка, но не сухого, а мокрого!

Ой! А ведь он, похоже, просто промочил ноги!

Я задумалась. День вчера был жаркий, дождей в городе не случалось уже больше недели, обычная августовская погода. От луж на дорогах не осталось и следа, водосточные канавы сухи, как горло похмельного алкаша, – так где же усопший бродил перед смертью?

– Леночка! Спасай! – На стул рядом со мной неожиданно рухнул взъерошенный Дмитрий Палыч.

Я поспешно нажала кнопку «стоп», убирая с экрана изображение.

– В вечерний выпуск нужен спецрепортаж! – сообщил шеф.

– Очень нужен? – все еще думая о мокроногом покойнике, поинтересовалась я.

– Позарез!

Я вздрогнула. С подозрением покосилась на шефа, вынула из видика кассету и спрятала ее в карман.

– Я тебе Андрюшу в операторы дам, – заискивающе сказал начальник. – И машина свободна…

– Машина – это хорошо, – согласилась я. – А Андрюшу не надо, пусть с Наташей работает. Я возьму Вадика.

Оператор он, конечно, аховый, закончила я про себя, но зачем посвящать в криминальную историю лишних людей! Куда ехать за спецрепортажем, я сообразила сразу: конечно, на очищенный усовской эйхорнией пруд птицефабрики!

Впрочем, этот пруд мне пришлось еще поискать. Я-то наивно полагала, что птицефабрика в окрестностях города одна-единственная, а оказалось, что их аж четыре. Что и говорить, кубанцы уважают нежное куриное мясо и питательные яйца!

Последовательно объезжать все места обитания несушек и бройлеров мне не хотелось. Вспомнив, что эйхорния – растение экзотическое, в природных условиях произрастающее в Индии, я сообразила, кто бы мог помочь мне в поисках места ее дислокации.

Оставив Вадика нетерпеливо дожидаться моего возвращения, я спустилась по лестнице на первый этаж, в редакцию газеты «Живем!» и прошла прямиком к верстальщикам.

За «Макинтошем» в углу просторной комнаты виднелась коротко стриженная, почти бритая белобрысая макушка.

– Петька там? – указав на этот блондинистый скальп, спросила я ближайшего работника мыши и клавиатуры.

– Пирепон-то? Там, куда ему деться!

Я удовлетворенно кивнула и проследовала в нужный угол.

– Петя, привет! – сказала я белобрысому юноше за «Макинтошем», без приглашения плюхаясь на свободный стул. – Ответишь мне на один вопрос?

Не снимая рук с клавиатуры, Петя посмотрел на меня большими голубыми глазами ласковой сиротки и кивнул.