– Бегом! Бегом!

Лейтенант первым выпрыгнул во двор, перекатом ушел в сторону, за ним последовал Виктор, второй его подчиненный. Семен чуть замешкался и получил для ускорения пинок под седалище от меняющего магазин Александра. Шипя, как рассерженный кот, он выбрался наружу, не так ловко, конечно, как профессионалы, но все же достаточно быстро, и последовал за лейтенантом. Ну а следом на свет божий начали выбираться гражданские.

– Никого не забыли? Отлично, – голос лейтенанта звучал ровно, без эмоций. – Берете людей и уходите в город.

– А ты?

– А я, если кто сунется, придержу их здесь, дам вам время, чтобы уйти. Все, бегом, некогда болтать.

Народ послушался незамедлительно. Все, кроме Семена – у него, в отличие от товарищей, не было вбитого в подкорку рефлекса на выполнение любых приказов, а адреналин подавлял страх. Перехватив удивленно-злой взгляд лейтенанта, он на секунду опередил его со словами:

И долго ты здесь один продержишься? А в два ствола мы кого хочешь прищучим.

– Идиот. Займи позицию вон там, у поленницы, и без команды не стрелять!

Это хорошо, что командиру хватило ума не качать права, настаивая на выполнении приказов, когда на это просто не было времени. И позиция, которую он определил незваному помощнику, была чудо как хороша. С улицы не видать, с тылу обойти сложно, зато отсюда простреливалось довольно обширное пространство, да и происходящее вокруг неплохо видно. А посмотреть, кстати, было на что.

Большинство мужиков, живших в этом посаде, оказались не робкого десятка и в панику впадать не спешили. Оправившись от первой заминки, вызванной неожиданностью нападения, они встретили поляков достойно. И ведь не могли не понимать, что обречены, враг был изначально сильнее – и многочисленнее, и лучше обучен-вооружен. Тем не менее для местных это не выглядело поводом для бегства, и они отчаянно сопротивлялись, выгадывая женам и детям лишние минуты для отступления к городским воротам. Даже крыса, загнанная в угол, может броситься на кошку, а человек, способный прибавить к ярости обреченного работающие в лихорадочном, подстегнутом опасностью темпе мозги, превращается в грозного противника.

На глазах у Семена какого-то ляха, не того, с крылышками, их-то как раз не наблюдалось, а поплоше, бодро несущегося по улице и размахивающего архаичной кривой саблей, багром сдернули с лошади и тут же в три дубины приговорили. Товарищ павшего кавалериста рванул из-за пояса жутковатого вида пистоль, но применить свою карманную гаубицу не успел. Какой-то парень взвыл по-волчьи, испуганная кобыла встала на дыбы, молотя перед собой пудовыми копытами, и прежде, чем всадник успел ее осадить, он и сам получил вилами в бок, как раз чуть пониже кирасы. Еще одного сбили на землю прямо с лошадью – неприметного вида мужик, тем не менее, ухитрился опрокинуть ни в чем не повинное животное одним толчком. Из окна какого-то дома вылетела арбалетная стрела, смахнув очередную жертву…

Поляки не были трусами, но и идиотами назвать их тоже не получалось. Живо сообразили, что на довольно узкой улице, не позволяющей коннице развернуться, они умоются кровью. Разворот… У Семена челюсть отпала, о таких чудесах вольтижировки он и не слыхал. Выстрелы, свист сабель – и кавалерия вырвалась из опасной зоны. Наступил черед пехоты.

Опытные, слетевшиеся на эту войну как вороны на падаль со всех концов Европы головорезы работали грамотно. Да, на любом из наемников пробы ставить было негде, зато драться это отребье умело. Откровенно говоря, едва ли не лучше, чем солдаты далекого будущего, пусть и подготовленные державами, способными сжечь половину мира. Регулярная борьба за собственную шкуру – лучший инструктор, и неудивительно, что оборона деревни рухнула почти сразу.