– Какой это козел старается? – бормотала Лера.

– Это не козел… – машинально ответил Генка.

– А кто?

– Гришка Завьялов, думаю.

Дверь открыли, даже не поинтересовавшись, кто там. Впрочем, после вчерашнего это можно было себе позволить: в доме не осталось ни одной целой вещицы. Разве только те, что во время набега были на хозяевах.

Закладывающий уши звон наконец смолк, и встречающие расслабились. Генка не ошибся: на пороге, как он и предполагал, застыл его ближайший приятель Гришка Завьялов. Именно застыл. Изумленной Лере даже показалось, что он и не дышал.

Полуодетому Генке торчать перед распахнутой настежь дверью не понравилось. Он обозлился, подтянул трусы и рявкнул:

– Памятник изображаешь?! Входи давай!

– П-п-памятник… – кротко согласился Гришка, не двигаясь с места.

Генка удивленно обернулся и ничего криминального не заметил: в шаге от него была Лерка, за нею преданно тусовались собаки. Последние вели себя образцово, даже зубки не демонстрировали.

– Заходи же!

– Аг-га, – снова согласился приятель и почему-то начал стремительно краснеть, но с облюбованного места по-прежнему не двинулся.

– Собак боишься? – догадался Генка.

За его спиной обиженно заворчал Ральф, а Лера насмешливо фыркнула. Бультерьер на обиду тоже отреагировал. Он заинтересованно завозился и сделал едва заметный шажок вперед.

– Э-э… может… э-э… Лера… ну…

– Что – Лера?!

– Э-э… как бы это… ну… оденется?

Генка резко развернулся и заметил, что на Лере были только короткая футболка и белые трусики. Генка покраснел и почему-то накинулся на Гришку:

– Чего глаза пялишь? Это теперь моя сестра, понял?!

Завьялов послушно зажмурился. Генка продолжил наводить порядок. Обернулся к Лере и рыкнул:

– Не стой голяком! Накинь чего-нибудь!

Генкиному реву медведь бы позавидовал. Лера испуганно шарахнулась в сторону. Бультерьер, защищая хозяйку, осуждающе заворчал. Генка огрызнулся:

– А тебя вообще не спрашивают!

Клоп, непривычный к подобному обращению, сел и озадаченно свесил тяжелую голову набок. Изумленный черный терьер раззявил пасть и замаскировался: спешно завесил глазки лохматой челкой. Лера растерянно захлопала ресницами, потом покраснела и убежала. Через пару минут она выглядела уже вполне пристойно.

Генка придирчиво осмотрел слегка оторопевших домочадцев, скривился и кивнул Гришке:

– Заходи!

Потом они вчетвером водили раннего гостя по разгромленной неизвестными грабителями квартире. Увидев разобранную чуть ли не на запчасти технику, Гришка упал в раскуроченное кресло и замотал головой:

– Нет слов! Что же они искали?

Генка отпихнул нагло развалившегося в ногах Ральфа и воскликнул:

– Тебе тоже показалось: что-то искали?

– А то! Иначе зачем в цветочных горшках ковырялись? Смотри – ни одного целого не осталось!

Лера уселась на подоконник и рассеянно смотрела в окно. Гришка – на Леру. Псы преданно пялились на Генку, они рассчитывали на скорый завтрак. Генка озабоченно пересчитывал взглядом погибшие цветы. Вчера на фоне всеобщего разгрома он их просто не заметил. Закончив горький подсчет, он тяжело вздохнул:

– Ты прав. Похоже, что-то искали. Только вот – что?

– Может, мать догадывается?

– Ха! – фыркнул Генка. – Да она вечно у меня спрашивает, где у нас носовые платки лежат! И хронически все теряет.

– А отчим? Все-таки пока вы одни жили, вас не трогали.

– Вряд ли. Он вчера сам удивился.

– Притворяется!

Лера вспыхнула, соскочила с подоконника и закричала:

– Кретин! Мой папа – не такой!

И оскорбленно отвернулась.

Гришка растерянно обернулся к Генке. Тот кивнул:

– Действительно, не такой. Ты его просто не знаешь. Стоящий мужик.