Старушка Пелагея, до сего времени казавшаяся глухой, перестала шумно хлебать чай из блюдца и отквасила мокрую губу, глядя на меня с опасливым подозрением. Ляпунова задумчиво крошила плюшку на скатерть, поджимала розовые губки, а деятельная Акулина Гавриловна плюхнула объемный турнюр на стул и установила локти на стол.

Переглянувшись с Ляпуновой, спросила вкрадчиво:

— Уж простите за прямоту, на что ж вы живете, барышня? Родители, небось, кормят?

— У меня свои деньги. Бабушкино наследство.

«И чего прицепилась сорока! Лопай плюшки, раз пришла или развлекай Ляпунову, а то скоро заснет носом в тарелке».

Я сунула ложечку варенья в рот – у-у, смородина, вкуснотища… ягодка к ягодке в желе.

Акулина Гавриловна сделала постное лицо и прищурилась.

— Позвольте еще узнать, не в обиду сказано, а каков примерно ваш капиталец?

Я решила прибедниться немножко, брякнула наугад:

— Двести тысяч серебром и еще сколько-то денег бумажками. Перечесть недосуг. Сейчас в городе осмотрюсь и положу в банк под проценты. Не посоветуете солидное учреждение? И еще у меня вопрос. Нет ли среди ваших знакомых приличного человека, чтобы мог меня по городу сопровождать, а то боюсь заблудиться с непривычки?

— Эта как-кого же человека вам надобно? - Акулина Гавриловна начала заикаться, щечки ее еще более разрумянились от горячего чая и возросшего любопытства.

— Мужчину желательного, - рассуждала я, - чтобы в солидных летах и плотной комплекции. Вроде телохранителя, понимаете? Не мямлю, не тютю... и чтобы не грубиян.

Акулина Гавриловна изобразила умильную улыбочку на лице и часто закивала.

— Уж как не разобрать, голубушка ты моя! Как раз по моей должности запросец. Я самая известная сваха в здешних краях. А сваха не пряха, меня ноги да язык кормят. Целыми днями полкаю по дворам, ищу людям счастье.

Я досадливо вздохнула и решила внести ясность в тему:

— Но учтите, любовника и альфонса не ищу. Мне пока не до амуров. Требуется серьезный мужчина, который за определенную плату город покажет, магазинчики там... безопасные улочки, рестораны-музеи...

Что-то у меня фантазия разыгралась, а с ней и аппетит. Начала книжки и фильмы вспоминать про старую Москву. "Честь имею" там всякие и "ваше благородие", усатых городовых и услужливых половых, ананасы в шампанском, рябчиков с осетрами и ведра черной икры. Раз попала в переплет времени, надо пользоваться случаем и расширять кругозор.

В памяти зазвучала одна из любимых дедовых песен.

Москва златоглавая,
Звон колоколов,
Царь-пушка державная,
Аромат пирогов.

Конфетки-бараночки,
Словно лебеди, саночки.
"Эй вы, кони залётные!"
Слышен звон с облучка.

— А вы, Ольга Карповна, не желали бы прокатиться со мной до банка, а потом в ресторан завернуть? - предложила я. - И как здесь сыскать извозчика?

Ляпунова повела полными плечами, опустила светлые реснички.

— Дорога нынче не хороша, ямы да колдобины после оттепели. Натрясет поди. Поезжайте одни, а мне привезите какой подарочек. Егор Семенович завсегда с гостинчиком навещал.

— И вам привезу гостинчик, - раздобрилась я, наливая старушке чай вместо удравшей на кухню Анисьи. – Чего бы вкусненького желали, Пелагея Ивановна?

Та пожевала сморщенными губами и заказала мягких пряников и клюквенной пастилы. Только бы не забыть.

Между тем на выразительном лице Акулины Гавриловны отражалась глубокая умственная работа по разбору каталогов «приличных мужчин».

— Как думаешь, матушка, - обратилась она к Ляпуновой. – Может, Алену Дмитриевну свести с Перекатовым? Сергей Петрович все ж таки дворянского звания, манерам обучен, с барышнями держится деликатно, а у самого шиш в кармане и вша на аркане, прости Господи меня грешную болтунью. Вечно он в долгах, ежели обещать награду, в лучшем виде проводит по Москве. Это ж не землю мотыжить, не овец пасти. Гордости никакого урону.