В почте «Бюро» его ожидало письмо, отправленное неделю назад. Монах открыл его и прочитал следующее: «Добрый день, уважаемый Олег Монахов! Мне очень понравился Ваш сайт, где Вы обещаете помощь в безвыходных ситуациях и говорите, что безвыходных ситуаций практически не бывает. Я с Вами не согласна, потому что весь мой жизненный опыт говорит, что жизнь только из таких ситуаций и состоит. Но спорить с Вами не буду, так как уважаю Ваше мнение. Давайте проверим, бывают или не бывают, и кто в итоге окажется прав. Нужно поговорить и обсудить одно дело. В ближайшее время. Напишите мне, буду ждать с нетерпением. Желательно до пятнадцатого ноября. Ваша Лика».

Монах с легким чувством оторопи перечитал послание еще раз, чувствуя его странный привкус и необычный стиль, хотя ответить себе, что же показалось ему странным, он затруднился бы. Странное построение фраз, нарочито назидательный тон, неторопливость и монотонность, ни одной ошибки, все до единой запятые… Обычно он чувствовал человека, а тут полнейшая безликость! Письмо женщины по имени Лика было безликим, извините за каламбур. Из него нельзя было заключить ни кто она такая, ни сколько ей лет. Что касается безвыходной ситуации, в которую она попала, то не похоже, чтобы она была такой уж безвыходной – во всяком случае, из ровного тона письма этого отнюдь не следовало. Что наводило на вопрос: а что же ей нужно? Причем до пятнадцатого ноября? Он представил себе тощее существо без пола и возраста, с незапоминающейся физиономией, в бесформенном платье и круглых очочках, которое монотонно читает с листка вышеприведенный текст. Она написала «весь мой жизненный опыт…» Сколько же ей? Тридцать? Сорок? Больше? Кроме того, странностью было то, что она просит о помощи, но тут же заявляет, что не верит ему. И как это прикажете понимать?

Инстинкт самосохранения помигал красной лампочкой, что значило: «не лезь, а то влетишь». Да и вообще бюро уже история. Пережито, забыто… Монах доверял инстинктам, они несколько раз вытаскивали его из безвыходных ситуаций. Курсор замер над значком «удалить», но палец повис в воздухе. Монах задумался. Потом не торопясь отстукал ответ: «Добрый день, Лика! Извините, что задержался с ответом. Если Ваша безвыходная проблема все еще не исчезла с горизонта, то я готов обсудить с Вами возможности выхода из кризиса и предложить посильную помощь. Если не ошибаюсь, до пятнадцатого ноября еще три дня. Ваш Олег Монахов». Письмо улетело, а он отправился на кухню пить чай.

Через десять минут пришел ответ: «Сегодня, в четыре в «Детинце». До встречи. Лика».

Таким образом, Рубикон был перейден, и Монах занялся отчетами фабрики, которые принес Жорик. Он сидел на кухне – в самом теплом месте в квартире, в махровом халате, сунув в рот карандаш. На экране был открыт калькулятор, и Монах резво бегал пальцами по клавиатуре. Жорик и Анжелика убыли в восемь утра – отвезти девочек в школу, а Олежку в садик, а потом по своим делам – Жорик на производство, Анжелика по лавкам. Монах был один. Он наслаждался одиночеством, потому что, если честно, семейство Шумейко несколько его утомило. В квартире стояла тишина – ни детишек, ни телевизора, ни перепалок Жорика и Анжелики. Монах уже в который раз подумал, что идея купить квартиру… а почему бы и нет? Друзья всегда примут, но хотелось бы свой угол. Тем более Монах чувствовал себя уставшим, да и спина давала о себе знать, может, прав Жорик – сколько можно бегать по свету, не мальчик, чай, скакать, пора и честь знать.