«Дежурный агент службы трудоустройства Веттербок» – значится на табличке.

Имя кажется знакомым. Где я мог его слышать?

– Так что же мне теперь делать, мисс Веттербок? – спрашиваю я.

– Да все, что пожелаете, – девчонка пожимает плечами и углубляется в бумаги, давая понять, что аудиенция окончена. Потом все-таки поднимает глаза и говорит уже мягче: – Идите пока пообедайте. А там видно будет.

Я поднимаюсь по лестнице, надавливаю плечом на дверь, она поддается и открывается со страшным скрипом – на радость долговязому пареньку в ветровке и нервной брюнетке в берете и вязаном пальто. По всему видать, они уже давно ходят вокруг памятника, пытаясь попасть в службу трудоустройства.

– О, благодарю, – говорит женщина. – Наконец-то! Придержите дверь, пожалуйста, я попробую протиснуться. – Может, пропустите меня первой? – обращается она к пареньку. Тот недовольно хмыкает.

Они исчезают в глубинах памятника, а я возвращаюсь на скамейку и жду. Женщина возвращается минут через пять. И сразу жалуется:

– Нахалка какая! Обеденный перерыв у нее, видите ли. Думает, если она работает в мэрии, так ей все можно. А то, что люди должны ждать целый час, ей все равно!

– После обеда люди обычно добрее, – заверяю я ее и пытаюсь улыбнуться. – А вы тоже только сегодня здесь оказались? – с трудом выдавливаю из себя вопрос.

За это утро мне пришлось говорить с большим количеством незнакомцев, чем за последние несколько лет. Но другого выхода, похоже, нет.

– Я? Да вы что! Я тут родилась!

– А, вы просто ищете работу? – предполагаю я.

– Ах, нет же! Я владелица магазина «Удача» – сувениры, безделушки, амулеты и прочее. Мне срочно нужен новый продавец. А в агентстве – картотека, они могут найти подходящего.

Она протягивает мне карточку магазина. Я с вежливой улыбкой кладу ее в карман хоть мне трудно представить обстоятельства, при которых меня заинтересует подобный ассортимент.

– А вам эта вертихвостка нашла работу? – тут же интересуется женщина. – Если нет, можно прийти в другой день, будет дежурить другой агент.

– Нет… она сказала, что в этом нет необходимости.

Я колеблюсь, а потом признаюсь:

– У меня, как оказалось, есть средства к существованию. Поэтому я могу делать все, что хочу.

Я произношу это вслух. Я слышу сам себя, пытаясь поверить, что это возможно. Я, которому ни один цент никогда не достался даром. Я, который привык все делать сам, ни на кого не рассчитывая. Я, который после занятий бежал на работу, а ночью писал курсовую. Я, который привык балансировать между работой и творчеством, максимально использовать время и оптимизировать ситуацию. И вдруг я могу делать все, что хочу.

– Ого! Вот это удача! – восклицает она, но голос ее звучит не торжественно или восхищенно, а почему-то озабоченно. Потом добавляет: – Раз так, то вам некогда прохлаждаться.

Я смотрю на нее с удивлением.

– Разве удача – это повод для беспокойства?

– Скорее для действий. Уж в чем, в чем, а в этом я разбираюсь, – усмехается женщина. – Магазин – это наш семейный бизнес, я в нем кручусь с малолетства. Удача всегда дается авансом. Думать, что удача – это награда за какие-то заслуги – ошибка, иногда фатальная. Это аванс, молодой человек, всегда аванс!

Меня поражает эта мысль и мне хочется ее записать, но не на чем. «Первым делом куплю блокнот и набор авторучек, – думаю я. – А вторым – раз уж я могу делать все, что хочу – ноутбук. А третьим?» И вдруг я с удивлением понимаю, что хотел бы пригласить Софию сходить куда-нибудь вечером… Ту самую рыжую женщину, которая бросала камни в гору старых мониторов во дворе кафе на набережной. Она была странно одета: рабочая куртка не сочеталась с высокими стильными сапогами и широкополой шляпой. Похоже, с утра ее туалет дополняло длинное элегантное пальто, но в нем было неудобно бросать камни – оно стесняло движения. Тогда она сменила его на телогрейку, и – дело пошло легче.