- Ты прекрасно выглядишь! – гладил по волосам принц, взглядом намекая, что «в гробу».

- Так, все! – возмутилась Надя, пытаясь отбиться вилкой.

- Я не потерплю, чтобы между нами что-то было! – страстно прошептал принц, опуская глаза на Надино декольте. –  Особенно, если это одежда!

Конечно, Надя просила большую и чистую любовь. Но чувствовала, что такую любовь она просто не унесет. Сопротивляться уже не было сил. Принц с усердием передовика поцелуйного производства выполнял поставленный план.

-  Двадцать один, - считала Надя, глядя в роскошный потолок и заранее выставляя губы похотливым хоботком. – Двадцать два-а-а…

 Надя обещала найти какого-нибудь чародея, воскрешающего мертвых. Выучиться поднимать покойников, отыскать могилу колдуна, познавшего формулу любви, воскресить его и убить, но уже собственными руками!

-  Двадцать пя-я-ять, - выдыхала Надя, тут же делая унылый «поцелуйный» хоботок. 

«Еще немножечко!», -  утешала себя Надя, в очередной раз поворачивая «хоботок» в сторону настойчивого принца.

- Двадцать ше-е-есть, - усталым и равнодушным голосом выдавала Надя, чувствуя, как болят ее несчастные губы. – Двадцать се-е-емь… Двадцать восемь…

На губах обещала появиться мозоль.

Счет поцелуев уже превысил обещанный чародеем. А в глазах принца сверкнул гадкий и ядовитый огонек. Что-то вроде: «Сама виновата!».

В жизни Нади уже попадались мужчины из серии: «Кто не спрятался, тот уйдет в декрет!». Но до таких крайностей дело не доходило.

И тогда Надя решила сыграть ва-банк.

- Передайте чеснок, лук, селедку и хрен! – потребовала она, глядя на принца очень многообещающим взглядом.

В ледяных глазах принца впервые появился животный ужас. Слуги сбились с ног, неся Наде все по списку.

Надя отчаянно выдохнула и затолкала в рот все. На глазах Нади выступили слезы. Которые принц тут же бросился утирать.

- Ыыыы! – ревела Надя, пытаясь проглотить хотя бы половину.

- Любовь моя, твои слезы разбивают мне сердце, - шептал принц, приближаясь к ней губами. Чем ближе были его губы, тем страшнее становились его глаза. Но ничего с собой его высочество поделать не могло.

Это был тот самый первый раз, когда покрасневшая Надя проглотила все, подставляясь для пылкого поцелуя. И готова была лично попытаться завязать гланды принца на узелок языком.

Ни один вокзал не видел столько искренних слез. По щеке принца скатилась слеза.

- Ты только не плачь, - выдохнула Надя, утирая скупую мужскую слезу. – А лучше поцелуй меня, любимый!

Губы принца дрогнули. Видимо от страсти. По щеке принца скатилась слеза. Надя знала, что мужчины не плачут. Она была уверена, что у них вообще отсутствуют слезные железы. Только они с каменным лицом могут смотреть, как убивают маму Бэмби. Или как грустными глазками смотрит бедный Хатико.  Пока рядом раздается трубное женское сморкание и всхлипы в салфетку.

- Ой, а у вас есть … этот… как его… - Надя усиленно вспоминала слово. – Халапенью? Если да, то принесите его, пожалуйста. Да, любимый?

Надя чувствовала себя известным пианистом - виртуозом, готовым отыграться на чужой нервной системе.

- Я люблю тебя, - улыбнулся принц. «Разорву тебя конями на площади! Променяю на первую попавшуюся! Протащу на аркане по всему королевству! Вымою твоей кровью королевский дворец!», - шептали его глаза.

- Есть у вас халапеньо? Если есть, то принесите! – гадко спросила Надя, дыша в лицо принцу. С таким запахом изо рта можно разбудить спящую красавицу еще на подъездах к замку. 

- Есть ли у нас халапеньо? Принцесса хочет халапеньо! – занервничали слуги, пока принц невольно приближался к ее губам.