– Это, кажется, тоже уже было.

– Только тогда, – заметил Дэвид, – ваше лицо распухло и покраснело от слез, а сегодня…

– Что – сегодня?

Он рассмеялся:

– Сегодня у вас появилось еще десятков шесть новых веснушек. А в волосах застряли сухие яблоневые листья и трава.

Мы поехали в Элви. Верх машины был опущен, и мои волосы разметались по лицу. Дэвид нашел старый шелковый шарф в бардачке, дал его мне, и я повязала им голову.

Когда мы подъехали к участку, на котором велись дорожные работы, светофор горел красным, поэтому мы остановились и смиренно ждали. За нами колонной выстраивались другие машины.

– Не могу избавиться от чувства, – вдруг сказал Дэвид, – что, вместо того чтобы выпрямлять этот участок дороги, было бы гораздо лучше снести мост и построить на его месте новый… Или сделать что-нибудь с тем чудовищным поворотом на другой стороне реки.

– Но этот мост такой очаровательный…

– Он опасен, Джейн.

– Но об этом же всем известно. Все переезжают его на скорости одной мили в час.

– Не всем об этом известно, – глухо поправил меня Дэвид. – Летом каждый второй, кто проезжает в этих краях, – турист.

Светофор загорелся зеленым, и мы двинулись вперед мимо громадного знака с надписью: «Уклон». Я улыбнулась и сказала:

– Дэвид, вы нарушаете правила.

– Почему?

– Знак предписывал уклониться, а вы этого не сделали.

Повисла долгая пауза, и я подумала: «О боже, опять! Почему мне вечно кажется, что я сказала что-то смешное, а другой человек так не считает?»

– Я не знаю, как это, – наконец произнес он.

– То есть вас никогда этому не учили?

– Моя мать была бедной вдовой. Она не могла оплатить мои уроки.

– Но все должны уметь уклоняться, это же одна из общественных добродетелей.

– Ну, – ответил Дэвид, пуская машину через горбатый мост, – ради вас я поставлю себе задачу научиться. – С этими словами он нажал на педаль газа и с ветерком домчал меня до Элви.