– Что вы делаете?! – я едва не выронила покрывало.

– Собираюсь спать.

– Но не на одной же со мной постели!

– Где вы видите вторую?

– А диван?

– Он не предназначен для сна.

– Тогда я пойду на диван, – я подхватила концы длинного покрывала и потащилась в «гостиную». – Сдается мне, что вы не столько боитесь за меня, сколько решили воплотить в жизнь план по обольщению.

– Не пройдет? – Конд, нисколько не смущаясь, сбивал подушку, чтобы удобнее улечься.

Диван на самом деле не предназначался для сна. Даже для меня, невысокой, он оказался слишком мал и неудобен. Шелковые подушки просто разъезжались, а ноги, если мне хотелось распрямиться, упирались в подлокотники.

Я промаялась полночи, а Его Несносное Величество даже не предложил поменяться. Конечно, не королевское это дело валяться на диване.

Уснула кое–как. Скорее, впала в забытье на какое–то время. Проснулась от того, что ломило тело, а покрывало совсем не грело. Меня сотрясал озноб, но я держалась: нельзя поддаваться слабости и перебираться на кровать, где вольготно развалился малознакомый мужчина. Пусть любовницы спят у него под бочком, а я уж как–нибудь обойдусь.

«Да отчего же так холодно?»

Будь у меня настоящий слуга, я бы послала его натопить комнату получше. Еще одна такая холодная ночь, и я сдохну.

– Что ты все время вертишься? – как через вату до меня донесся недовольный голос Величества.

– З–замерз–заю, – простучала я на языке азбуки Морзе, между прочим отметив, что со мной опять на «ты».

– Как можно мерзнуть в жарко натопленной комнате? Здесь дышать нечем, – на этот раз в словах Величества слышалось недоумение. Не успела я ответить, как он оказался возле меня. Прохладная рука дотронулась до моей щеки. Я отмахнулась. – Да ты вся горишь!

Конд Корви наклонился и для верности приложился губами ко лбу.

– З–з–з–з… – прозудела я, забыв другие слова.

– Я сейчас, – он метнулся за дверь.

Я укрылась с головой, стараясь надышать тепло и хоть как–то согреться.

Черт, неужели заболела? Добегалась в одном платье по помойному двору. Если бы на кухне не вспотела, ничего не случилось бы. Как бы теперь в несовершенном мире не подохнуть от ангины или воспаление легких. Без антибиотиков будет мне труба.

Я ждала прихода доктора и боялась его визита. Помнила о жутких средневековых лекарских приемах, от которых скорее в гроб ляжешь, чем выздоровеешь. Наверняка или кровь пустят, или пиявок насадят.

– Леди нужно положить на постель и раздеть, – мягкий голос доктора, звенящего склянками в сундучке, заставил вынырнуть из–под одеяла. Дант был тут как тут и тянул свои руки, чтобы поднять меня.

Я отмахнулась. Завернувшись в одеяло поскакала на кровать. Теперь это мое законное место. С больными не спорят.

– Уберите покрывало и снимите рубашку, леди, – доктор поправил на носу круглые очки. Дант суетился рядом, принося и зажигая лампы.

– Д–для чего? – поход до кровати хоть и не был долгим, но окончательно заморозил.

– Я вас послушаю.

Стоило доктору открыть свой сундучок, как из него густо пахнуло лекарствами.

– Пиявок и кровопускания не будет?

– Леди, мы не в дремучем веке живем, медицина продвинулась далеко вперед, – он сел на кровать и повертел перед моим носом причудливой слушательной трубкой. На такой впору в оркестре играть, слишком уже замысловаты были ее изгибы.

Поглядывая на Данта, проявляющего положенную слугам активность, я распустила на груди завязку и приспустила ткань, позволив доктору прижать ко мне свою трубку. Последовало привычное с детства: «Дышите – не дышите, а теперь повернитесь ко мне спиной». Я ежилась от прикосновения холодного предмета к горячей коже.