Я помнила о том, что на старые рентгеновские снимки фанаты записывали песни «Битлз», после чего это называлось «диски на костях». Но сами кости, да и любые другие человеческие останки музыку исполнить не могут. Интересно, что бы они сыграли, если бы могли…

Судя по афише, концерт должен был состояться вчера. Наверное, уведомление об отмене приклеили по факту, когда Марат не приехал сам. Хотя… нужно будет расспросить.

«Интересно, а если кто-то сообщил об отмене концерта заранее? – подумала я. – Но такой подарок я точно не получу. Это же сразу можно будет напасть на след человека, косвенно связанного с убийством! Эх, всегда бы так».

На всякий случай сфотографировав афишу, я поднялась по ступеням на крыльцо бара и потянула дверь на себя. В уши сразу ударил шум голосов, звон стаканов и какая-то музыка. Да, вечерний бар отличался от дневного кардинально. Здесь знакомились, прощались, веселились, грустили, признавались друг другу в любви и обсуждали самые важные вопросы. В современном мире вершители судеб и обладатели самых гениальных идей в мировой политике из собственных уютных кухонь переместились в бары. Возьми каждого второго, и он скажет, как в один день исправить ситуацию с безработицей, плохими дорогами и голодающими народами Африки. Да, и параллельно расскажет тебе, почему современное искусство лучше (ну, или хуже) классического, а еще с изумительной точностью определит разницу в сортах виски, пива и любого другого алкогольного напитка. Гениальные люди – не иначе!

Кое-как протолкавшись к стойке, я оказалась между дамой лет пятидесяти и полным бородачом, что-то увлеченно вещавшим в телефон о голосовых роботах для холодных звонков. Дама пила вино, бородач – пиво. Занятый на другом конце стойки бармен, по-видимому оказывающий психологическую поддержку кому-то из посетителей, наконец обратил на меня внимание.

– Что будете пить? – спросил он, подойдя ко мне и, прямо как в фильме, широким жестом потирая столешницу.

– Давайте кофе.

Бармен перевел взгляд сначала на бородача, потом на даму, затем снова на бородача, после на часы. Даже на какое-то время задумался.

– Я уж подумал, что у меня провалы в памяти и уже утро, – улыбнулся он. – Вы уверены, кофе?

– Кофе, – улыбнулась я в ответ. «Ох уж мне эти остряки…»

– Ну, кофе так кофе, – пожал он плечами и повернулся к кофемашине.

В левое ухо мне пробивался диалог о том, что современных голосовых роботов научили шутить и что обычный человек не сможет отличить, говорит ли он с себе подобным или с бездушной машиной. В правом ухе была тишина – дама пила вино молча, иногда поглядывая на экран телефона, но не прикасаясь к нему.

– Пожалуйста, ваш кофе. – Передо мной оказалась белая чашка с моим любимым напитком.

– Спасибо. – Я вдохнула аромат.

И хотя в нос лезли запахи от всего, что в этом баре употреблялось в настоящую минуту, кофе умело их отодвигал в сторону, приводя меня к мысли, что нужно переходить к тому, почему я тут вообще оказалась.

– Скажите, что за концерт у вас отменился? Я проходила мимо, увидела афишу. Какой-то пианист? – спросила я.

– Какой-то пианист? – усмехнулся бармен. – Вы, я так понимаю, не фанатка музыки?

– Угадали.

– Александров – один из самых известных пианистов нашего города. Гений, я бы сказал.

– Прям уж так и гений? – Не любила я такие красочные характеристики, да и не верила в них.

Бармен оперся руками о стойку и внимательно посмотрел на меня:

– Как вы думаете, у вас хорошая память?

Это был неожиданный вопрос. А я привыкла, чтобы такие вопросы задавала я, а не мне. Тем более внезапных поворотов разговора не ожидаешь от бармена, чья задача обычно заключалась в том, чтобы поддержать в страданиях клиента. А потому они на моей памяти обычно ограничивались поддакиванием, не забывая, впрочем, следить за количеством выпитого. Всегда проще предупредить нежелательное развитие событий, чем разгребать их последствия.