Исходя из изложенного, можно сказать, что востоковедение начинается как мультидисциплинарность и с достижением зрелости и осознания себя переходит в статус междисциплинарности, вырастая в новую автономную науку. Мультидисциплинарность как исток востоковедения (своего рода «протовостоковедение») имеет место тогда, когда определенное сообщество ученых получает в свое распоряжение некий новый материал: знакомится с языками и культурами, в значительной степени отличающихся от привычных, и начинает специально (научно) исследовать эти языки и культуры. Так и появилось востоковедение в XIX в. Но при своем рождении востоковедение было (и отчасти остается) сосуществованием филологии (лингвистики и литературоведения), истории, культурологи, этнопсихологии, социологии народов и обществ, условно относимых к восточным (преимущественно на географических основаниях – соблюдающихся, впрочем, не вполне последовательно).

Уже давно, однако, стало понятно, что Восток, изучаемый востоковедением, не есть географический ареал38 – это ареал историко-культурный39. Если Восток выделяется по некоторым историко-культурным параметрам, главным из которых выступает традиционализм как фундамент общества40, то появляется возможность и необходимость переосмысления востоковедения, понимания его как единой междисциплинарной науки. Филология, история и прочее в рамках востоковедения при таком переосмыслении преобразуются в подходы, определяющие методы исследования, а не самостоятельные науки (хотя они, разумеется, сохраняют свою автономность вне востоковедения).

Подведем некоторые итоги. Востоковедение – фундаментальная наука, изучающая материальную и духовную культуру традиционалистских сообществ и устанавливающая закономерности их развития. Результаты такого рода исследований могут использоваться на практике, соответственно возникает возможность говорить о прикладном востоковедении (см. раздел «Прикладное востоковедение»41).

Объект изучения в востоковедении – это множество (культурных) артефактов, прежде всего текстов на соответствующих языках. Предмет изучения также носит множественный характер: это и язык, и литература, и история, и этнология, и социология, и др. В идеале результатом востоковедческих изысканий, посвященных соответствующему сообществу, должно стать достаточно целостное представление об этом последнем (по сути – его модель). Ознакомившемуся с результатами труда востоковедов должно стать ясным, на каком языке и как говорят члены сообщества, каковы их эстетические предпочтения, как устроен их социум (структура, властные инстанции, право, статус личности и представления о ней и т. д.), каково их отношение к жизни и смерти, системы верования, чего они страшатся и над чем смеются, каков их быт и т. п.42

Важно, что в таких случаях (применительно к предметам исследования) востоковед ищет прежде всего закономерности, отражающие традиционалистский характер языковых структур, эстетических систем, социальных структур и процессов и пр. Из сказанного следует, что изучение, например, языка может иметь собственно лингвистическую ориентированность (когда, вообще говоря, не важно – китайский язык изучается или английский), а может – востоковедческую. Однако социолингвистика или этнопсихология на материале китайского общества уже не может быть, вероятно, «чистой» – здесь всегда будет проявляться востоковедческий подход.

Вопрос о методе в востоковедении не вполне ясен. Можно сказать лишь, что, имея в качестве основного объекта тексты, востоковед обречен прибегать к историко-филологической методике анализа.