Конан поразмыслил над услышанным и спросил:

– А сейчас где все?

– Разошлись по разным частям города. По кушеткам, шелковым диванам, по заваленным подушками альковам и тюфякам, обтянутым мехом. Причастились лотоса и смотрят несравненные сны.

Конан почувствовал, как мускулы между лопатками продернуло холодком. Его как-то не грела мысль о сотнях людей, что лежали холодными и неподвижными полутрупами в этих просторных, устланных коврами дворцах, лежали, глядя в потолки остекленелыми глазами…

Потом он вспомнил кое-что еще и спросил:

– Ну так что там насчет той штуки, которая тихо скользит из комнаты в комнату и утаскивает людей прямо с ложа?

Прекрасная стигийка содрогнулась всем телом.

– Его имя Тог, он из Древних… Это бог Ксутала, обитающий в затонувшем куполе посреди города… Он жил здесь всегда. Пришел ли он сюда вместе с основателями города или уже обитал здесь? Никто не знает. Здесь его чтят, ему поклоняются… Большей частью он спит в своих подземельях, но порой – и этого нельзя предсказать – его будит голод, и он отправляется в путь по тайным коридорам и сумрачным чертогам в поисках жертвы… И тогда никто не может считать себя в безопасности…

Натала прямо-таки застонала от страха и повисла у Конана на шее, как бы заранее сопротивляясь любой попытке оторвать ее от могучего спутника.

– Кром, – вырвалось у него. – Ты хочешь мне сказать, что они все лежат и спят себе, пока эта нечисть шастает кругом и промышляет себе жертву на ужин?

– Голод будит его лишь время от времени, – повторила стигийка. – И потом, божеству положены жертвы, так ведется от века. Ребенком я жила в Стигии, и там все боялись жрецов. Никто не мог знать, кого и когда изберут, чтобы тащить на алтарь! Ну и какая разница, жрецы ли избирают жертву для своего божества – или оно само является, чтобы ее взять?

– У моего народа нет такого обыкновения, – проворчал Конан. – И в стране Наталы так тоже не делают. Хайборийцы поклоняются Митре, который не требует человеческих жертв. Что же до моего племени… Кром! Не отказался бы я посмотреть на жреца, которому удастся затащить на алтарь киммерийца! То есть крови, понятно, прольется вдосталь, только не той, которой хотелось бы жрецу…

– Варвар ты, – рассмеялась Талис, но в искристых глазах мерцали огоньки. – Тог – особое божество. Очень древнее… и очень грозное…

– Все равно здешний народ – либо придурки, либо герои, – сказал Конан. – Вот так лежать и смотреть какие-то глупые сны, зная при этом, что проснуться можно в брюхе у демона…

Стигийка вновь рассмеялась.

– Они ведь другой жизни не знают, – сказала она. – С тех пор как Тог забрал первую жертву, сменились несчетные поколения. Когда-то во дворце обитали тысячи, теперь остались сотни, – в том числе и по его милости. Еще несколько поколений, и не останется вообще никого. Тогда Тогу придется либо отправиться во внешний мир за новыми жертвами, либо убраться в подземное царство, из которого он явился когда-то.

Эти люди осознают свою неминуемую участь, но они – фаталисты, неспособные ни к сопротивлению, ни к бегству. Ни один из ныне живущих ни разу даже не высовывался сколько-нибудь далеко за городские стены. К югу отсюда на расстоянии дневного перехода есть еще оазис… Я видела его на старых картах, составленных их предками, но вот уже три поколения жителей Ксутала не посещали его. А плодородные земли, которые, согласно тем же картам, лежат еще в одном дне пути, перестали исследовать даже раньше… Варвар, это племя обречено! Они погрязли в лотосовом дурмане, а редкие часы бодрствования скрашивают золотым вином, которое заживляет раны, продлевает жизнь и способно вернуть бодрость самому пресыщенному развратнику…