Конан ожидал, что дверь начнет скрипеть, однако тяжелые створки бесшумно приоткрылись, поворачиваясь на тщательно смазанных петлях, – лишнее доказательство тому, что храм не заброшен.
Северянин серой тенью скользнул за порог. Его собственный меч был уже наготове… однако, к полному его изумлению, существенно лучше освещенный и прибранный внутренний зал был также пуст. В центре его возвышалась небольшая, примерно в два человеческих роста, пирамида, сложенная из блестящего черного камня; на ее вершине помещалась грубая, неотесанная кроваво-алая глыба какого-то прозрачного минерала, быть может, даже драгоценного; от одной мысли, что это может оказаться рубин подобных размеров, у Конана перехватило дыхание…
Однако к чести его надо сказать, что подобная мысль лишь мелькнула где-то на самых дальних задворках его рассудка. На поверхности алой глыбы лежал меч, который с виду ничем не отличался от обычного. Лезвие его было тусклым, рукоятка – самой простой, без малейшего намека на украшения. Меч был прикован к красному камню за эфес толстой золоченой цепью.
Сомнений быть не могло: перед Конаном лежал тот самый меч, которым незадачливый Гатадес едва-едва не отразил нападение демонов Сета. Но почему, если уж это оружие попало в руки к служителям Великого Змея, храм не окружен пятью кольцами стражи?..
Махнув рукой на осторожность, Конан быстро пересек зал и бегом взбежал по гладким ступеням пирамиды, и тут на клинке, словно почуявшем приближение человека, голубым огнем вспыхнула вязь таинственных рун. Их рисунок был совершенно незнаком далекому от какой бы то ни было письменности варвару, и он не мог понять, что они означают, – кроме того, что меч, похоже, и впрямь наделен какими-то особыми силами.
Конан просунул лезвие своего собственного меча в крепление цепи и с усилием навалился на свой импровизированный рычаг.
6. Глава 5
– Крыса в западне, крыса в западне! – грянул внезапно со всех сторон хор торжествующих злорадных голосов. – Закрывайте клетку, закрывайте!
Конан стремительно обернулся. В стенах зала широко распахнулось с десяток широких дверей, через которые внутрь вбегали многочисленные аколиты храма Сета. В развевающихся разноцветных мантиях темных тонов, с длинными копьями и луками в руках, они тотчас окружили пирамиду. На киммерийца были нацелены наконечники примерно полутора сотен стрел, уже наложенных на натянутые тетивы.
– Положи оружие, Конан из Киммерии, вор из Шадизара, – вышел вперед худой высокорослый человек с наголо обритым черепом и глубоко посаженными тусклыми глазами. Его плащ был черным – единственным черным плащом в зале. – Я не настолько глуп, чтобы, подобно Аманару, забавляться с выпущенным на свободу тигром – то есть, скажем, затевать с тобой рукопашную. Одно твое движение – и ты будешь весь утыкан стрелами, как дикобраз. Брось меч, подними руки над головой и иди сюда. Помни, что ни один из моих лучников не спустит с тебя глаз, так что не пытайся устроить тут что-нибудь в твоем духе.
– Что-то ты слишком многословен, пес, – проревел в ответ Конан, и не думая выпускать меч. – Хочешь убить – убивай! А я с места не сдвинусь.
По рядам окружавших киммерийца не то воинов, не то жрецов прошел волной возмущенный гул.
– Тихо! – бритоголовый вскинул руку, и все тотчас умолкли. – Что ж, тогда тебе придется на собственной шкуре убедиться в меткости моих стрелков. И как ни жалко портить такое великолепное тело, как у тебя, но… Мы, пожалуй, начнем с правой ноги.
Пока длилось все это обсуждение, мускулы северянина трещали от напряжения, безуспешно пытаясь выломать крепление цепи из каменной глыбы. Что-то подсказывало варвару, что только этот клинок еще может помочь ему вырваться отсюда; стрелков же киммериец не боялся. Он догадывался, вспомнив кое-какие из своих прежних приключений, что жрецам этого мрачного храма он может потребоваться только в одном-единственном качестве – жертвы их ненасытному Сету, поэтому они вряд ли станут стрелять так, чтобы убить его, будут пытаться ранить и потом пленить. Похоже, тут уже наслышаны о его приключениях в Кезанкийских горах и зря на рожон лезть не станут.