Так и оказалось. Парень лет тридцати лежал в коридоре и пытался дотянуться до дверной ручки, каждый раз падая вниз и тихо, с шипением матерясь. Увидев Зимина, он скривил губы, опустился на пол на бок и смотрел, как майор подходит, с выражением лица обреченного на смерть узника.

– Это не я! Это не я их убил! – тихо сказал он и закашлялся, отчего из его рта вырвались красные брызги и на губах вздулись розовые пузырьки слюны. Зимин тут же с ходу определил – похоже, что задето легкое и сейчас его наполняет кровь. – Это все Самойлин! Ему Головченко приказал! Я только следил за ее передвижениями, а в квартиру поднимались Самойлин и Брагин! Брагина ты убил!

– Ты знаешь, где прячется Головченко? – мягко спросил Зимин, которому хотелось тут же всадить в макушку парня всю обойму чешского пистолета.

– Там у него… комната отдыха, она же… она же убежище! На всякий… всякий случай! – задыхаясь, сказал парень, бледнея и заливаясь кровью изо рта. – Там потайная кнопка, в шкафу! За книгами! Он книг-то, сука, не читает, это только ширма! Кнопка там! Вызови мне «Скорую»! «Скорую»!

– Не нужна тебе «Скорая». – Зимин равнодушно пожал плечами, поворачиваясь и отходя на несколько шагов. – Не надо было за ней следить!

Он на миг обернулся и выстрелом снес верхушку черепа раненого. Не глядя на результаты выстрела, отвернулся и пошел в кабинет Головченко.

Кнопка нашлась довольно быстро – пришлось скинуть на пол нетронутые, никогда не открываемые хозяином кабинета книги на английском, немецком, испанском языках. Тисненые золотые переплеты, дорогая мелованная бумага – они рухнули в лужу крови, пропитываясь ей, как кусок хлеба вишневым вареньем.

«Когда говорят пушки – не до книг!» – подумалось Зимину, и он нажал кнопку-квадратик, почти неразличимый на фоне дубовой панели. Раздался негромкий щелчок, и вся стена медленно и плавно отъехала в сторону, обнажив довольно широкий коридор, в котором могли пройти в ряд четыре плечистых человека. Коридор был длиной около пяти метров и упирался в дверь наподобие той, что вела в кабинет Головченко.

Зимин внезапно пожалел, что не взял автомат у телохранителей из приемной, но, повинуясь импульсу, возвращаться не стал. Стоило довериться интуиции.

Он посмотрел по сторонам, заметил на стене такой же квадратик, как и тот, что был вделан в шкаф. Нажал его, тут же загорелся свет, озаривший коридор, и стена позади начала закрываться. Когда она уже почти закрылась, ударили автоматные очереди, и пули прошли рядом с Зиминым, прижавшимся к стене. Потом кто-то повелительно крикнул, огонь прекратился, а дверь закрылась, отрезав майора от всего мира.

Подняв пистолет, выстрелил в кнопку – сверкнули искры, запахло паленой изоляцией, погас свет. И тут же раздался щелчок – дверь, которая была заперта изнутри на электромагнитный замок, открылась. Система, которая предполагала возможность обесточивания здания, предусматривала автоматическое открытие электрических замков – в противном случае те, кто находился внутри комнаты, были обречены на некоторое время стать ее узниками, а этого допустить было нельзя.

Зимин что-то подобное и предполагал, потому ничуть не удивился происшедшему и, не теряя времени, толкнул дверь ногой и влетел внутрь, группируясь в воздухе, упал на пол, перекатился, ловя на прицел все, что шевелится.

Шевелились в комнате двое – мужчина лет пятидесяти, может, чуть больше, и красивая длинноногая брюнетка с короткой прической, модельной внешности. Брюнетка сидела на кровати, зажав уши руками, а мужчина, стоя рядом, палил в дверной проем, из которого появился Зимин, из такого же короткоствольного автомата, который был у телохранителей. Палил довольно уверенно, чувствовался опыт лихих девяностых, но недостаточно верно с тактической точки зрения – Зимин проскользнул по полу ниже хлещущей свинцом смертоносной струи и, откатившись в сторону, двумя, почти слившимися воедино выстрелами нейтрализовал противника, перебив ему обе руки – у локтя и у плеча.