Мир в эпопейном повествовании предстает таким, каков он есть, – неупорядоченным и неожиданным, лишенным прямолинейного движения. Автор эпопеи допускает «отступления, заходы в прошлое, скачки куда-то вбок, в сторону». По определению современного теоретика литературы Г. Д. Гачева, «эпос похож на ребенка, шествующего по кунсткамере мироздания. Вот его внимание привлек один герой, или здание, или мысль – и автор, забыв обо всем, погружается в него; потом его отвлек другой – и он так же полно отдается ему. Но это не просто композиционный принцип, не просто специфика сюжета в эпосе… Тот, кто, повествуя, делает „отступления“, неожиданно долго задерживается на том или ином предмете; тот, кто поддается соблазну описать и то и это и захлебывается от жадности, греша против темпа повествования, – тот тем самым говорит о расточительности, изобилии бытия, о том, что ему (бытию) некуда торопиться. Иначе: он выражает идею, что бытие царит над принципом времени (тогда как драматическая форма, напротив, выпячивает власть времени – недаром там родилось тоже, казалось бы, только „формальное“ требование единства времени)».

Введенные в эпопею «Кому на Руси жить хорошо» сказочные мотивы позволяют Некрасову свободно и непринужденно обращаться со временем и пространством, легко переносить действие из одного конца России в другой, замедлять или ускорять время по сказочным законам. Объединяет эпопею не внешний сюжет, не движение к однозначному результату, а сюжет внутренний: медленно, шаг за шагом проясняется в ней противоречивый, но необратимый рост народного самосознания, еще не пришедшего к итогу, еще находящегося в трудных дорогах исканий. В этом смысле и сюжетно-композиционная рыхлость поэмы не случайна: она выражает своей несобранностью пестроту и многообразие народной жизни, по-разному обдумывающей себя, по-разному оценивающей свое место в мире, свое предназначение.

Стремясь воссоздать движущуюся панораму народной жизни во всей ее полноте, Некрасов использует и все богатство устного народного творчества. Но и фольклорная стихия в эпопее выражает постепенный рост народного самосознания: сказочные мотивы «Пролога» сменяются былинным эпосом, потом лирическими народными песнями в «Крестьянке» и, наконец, песнями Гриши Добросклонова в «Пире на весь мир», стремящимися стать народными и уже частично принятыми и понятыми народом. Мужики прислушиваются к его песням, иногда согласно кивают, но последнюю песню, «Русь», они еще не услышали: он еще не спел ее им. А потому и финал поэмы открыт в будущее, не разрешен.

Но странники не услышали песни «Русь», а значит, еще не поняли, в чем заключается «воплощение счастия народного». Выходит, что Некрасов не допел свою песню не только потому, что смерть помешала. Песни его не допела в те годы сама народная жизнь. Более ста лет прошло с тех пор, а песня, начатая великим поэтом о русском крестьянстве, все еще допевается. В «Пире» лишь намечен проблеск грядущего счастья, о котором мечтает поэт, сознающий, сколь много дорог впереди до его реального воплощения. Незаконченность «Кому на Руси жить хорошо» принципиальна и художественно значима как признак народной эпопеи.

«Кому на Руси жить хорошо» и в целом, и в каждой из своих частей напоминает крестьянскую мирскую сходку, которая является наиболее полным выражением демократического народного самоуправления. На такой сходке жители одной деревни или нескольких входивших в «мир» деревень решали все вопросы совместной мирской жизни. Сходка не имела ничего общего с современным собранием. На ней отсутствовал председатель, ведущий ход обсуждения. Каждый общинник по желанию вступал в разговор или перепалку, отстаивая свою точку зрения. Вместо голосования действовал принцип общего согласия. Недовольные переубеждались или отступали, и в ходе обсуждения вызревал «мирской приговор». Если общего согласия не получалось, сходка переносилась на следующий день. Постепенно, в ходе жарких споров, вызревало единодушное мнение, искалось и находилось согласие.