Чего там по улице имени эстонского рабочего-большевика Газа от Военно-морского госпиталя не докатиться до Нарвской?

Езжу осторожно, водители еще велосипедистов за людей не считают, для защиты от гопников снова имеется ножка на багажнике от уже современной табуретки. А то при резком внезапном боестолкновении цепь с замком можно не успеть отстегнуть. Держусь на проезжей части вплотную к тротуарам и верчу головой все время, велик ловко объезжает пешеходов и проскальзывает между машинами.

К четырем часом вернулся домой, от количества людей, с которыми сегодня познакомился по долгу службы голова кругом идет. В четыре магазина документы завез, забрал только из восьми, поэтому завтра с утра снова заеду в торг, то есть зайду, конечно. Отдам полученные бумаги и заберу новые, ведь пока я заезжаю в торговые точки как бы только по делам доставки.

Не по своей личной инициативе, а по служебным вопросам, но в общем все проходит на отлично, рюкзак совсем опустел в последнем магазине.

Пару раз мне указали на настоящую цену на упаковке шоколада, тогда я предложил критикам просто ничего не покупать:

– Съездите в Таллин, там и купите за эту цену.

Но на вредных сотрудниц зашикали другие продавщицы и потребовали возить к ним все время имеющиеся дефициты.

А когда я сказал, что еще женские вещи вожу, причем особо модные, как из немецких и шведских журналов моды, так вообще получил приказ прямо завтра с утра ехать к ним показывать в двух магазинах.

Обедаю по дороге в одной рабочей столовой на обратном пути, потом проезжаю мимо котлетной на родной улице Шкапина и не могу удержаться, чтобы не прихватить с собой пяток котлет на ужин.

– Ох, и помаемся мы со Светиком изжогой от них! Нужно кефирчика купить пару бутылок для тушения пожара в желудках.

На гудящих с непривычки ногах поднимаю вверх велик и считаю общую выручку. Сто двадцать рублей выручки сделали мои несметные запасы кондитерки уже не такими несметными, в холодильнике наконец-то появилось свободное место.

– Так, примерно сорок-пятьдесят рублей прибыли. Как раз половина моего месячного оклада, удачно это я покатался.

Валяюсь на тахте, дожидаясь Свету, давая отдых усталым ногам.

На тренировку не иду, мышцы начинают побаливать после вчерашней штанги и сегодняшних неистовых заездов.

Захотелось прямо так сегодня же прикинуть, на что я могу рассчитывать в магазинах торга со своим товаром.

Вскоре из фазанки прибегает довольная жизнью подруга и мы пьем чай с шоколадками.

Поэтому звоню, договариваюсь о встрече, и мы заходим домой к тому знакомому мажору, где покупаю после примерки на самой Свете ту самую "Монтану" с молниями на задних карманах. Джинсы сидят на ее спортивной фигуре просто божественно, мажор даже слюну сглотнул, покраснев при этом.

Отдаю двести сорок рублей, за вторые джинсы просят уже двести двадцать, если взять вместе, но я не готов поменять свою мечту из прошлой жизни на небольшую экономию рублевой наличности.

Только Ливайс и только 501-й!

Помню здесь же в середине девяностых был на Московском магазин фирменных шмоток, привез как-то свою новую подругу сюда и купил ей бельгийский Ливайс за шестьдесят семь долларов. В пересчете на рубли, конечно.

Очень они тоже на ее отличной фигуре хорошо сидели.

После покупки заказываю еще кроссовки, так что Света, потрясенная моим размахом и прямо гусарской щедростью, устраивает мне невероятную ночь любви.

Но вечером все же успел забежать к девчонкам в цветочный магазин и показал им оставшиеся у меня всего по одной штуке брючный костюм и еще сарафан. Тоже они как-то подзависли, не могу продать месяца два уже эти последние шмотки.