И еще один необычный рубеж преодолен в эти дни. Население эстонской столицы достигло 400 000 человек. В таллиннской больнице № 4 у Майи и Григория Кузиных родился долгожданный первенец. Ему-то и суждено было оказаться 400 000-м жителем города.
– Спортсменом будет, – улыбается главный врач Михкелъ Теппе.
Счастливый отец неловко прячет грубые мозолистые руки.
– Назовем сына Лембитом, – говорит он, – пусть растет богатырем!..
К счастливым родителям обращается известный таллиннский поэт – Борис Штейн:
Хочется вспомнить слова Гете:
«Рождается человек – рождается целый мир!»[1]
Не знаю, кем ты станешь. Лембит?! Токарем или шахтером. офицером или ученым. Ясно одно – родился Человек! Человек, обреченный на счастье!..»
Таллинн – город маленький, интимный. Встречаешь на улице знакомого и слышишь: «Привет, а я тебя ищу…» Как будто дело происходит в учрежденческой столовой…
Короче, я поразился, узнав, сколько в Таллинне жителей.
Было так. Редактор Туронок вызвал меня и говорит:
– Есть конструктивная идея. Может получиться эффектный репортаж. Обсудим детали. Только не грубите…
– Чего грубить?.. Это бесполезно…
– Вы, собственно, уже нагрубили, – помрачнел Туронок, – вы беспрерывно грубите, Довлатов. Вы грубите даже на общих собраниях. Вы не грубите, только когда подолгу отсутствуете… Думаете, я такой уж серый? Одни газеты читаю? Зайдите как-нибудь. Посмотрите, какая у меня библиотека. Есть, между прочим, дореволюционные издания…
– Зачем, – спрашиваю, – вызывали?
Туронок помолчал. Резко выпрямился, как бы меняя лирическую позицию на деловую. Заговорил уверенно и внятно:
– Через неделю – годовщина освобождения Таллинна. Эта дата будет широко отмечаться. На страницах газеты в том числе. Предусмотрены различные аспекты – хозяйственный, культурный, бытовой… Материалы готовят все отделы редакции. Есть задание и для вас. А именно. По данным статистического бюро, в городе около четырехсот тысяч жителей. Цифра эта до некоторой степени условна. Несколько условна и сама черта города. Так вот. Мы посовещались и решили. Четырехсоттысячный житель Таллинна должен родиться в канун юбилея.
– Что-то я не совсем понимаю.
– Идете в родильный дом. Дожидаетесь первого новорожденного. Записываете параметры. Опрашиваете счастливых родителей. Врача, который принимал роды. Естественно, делаете снимки. Репортаж идет в юбилейный номер. Гонорар (вам, я знаю, это не безразлично) двойной.
– С этого бы и начинали.
– Меркантилизм – одна из ваших неприятных черт, – сказал Туронок.
– Долги, – говорю, – алименты…
– Пьете много.
– И это бывает.
– Короче. Общий смысл таков. Родился счастливый человек. Я бы даже так выразился – человек, обреченный на счастье!
Эта глупая фраза так понравилась редактору, что он выкрикнул ее дважды.
– Человек, обреченный на счастье! По-моему, неплохо. Может, попробовать в качестве заголовка? «Человек, обреченный на счастье»…
– Там видно будет, – говорю.
– И запомните, – Туронок встал, кончая разговор, – младенец должен быть публикабельным.
– То есть?
– То есть полноценным. Ничего ущербного, мрачного. Никаких кесаревых сечений. Никаких матерей-одиночек. Полный комплект родителей. Здоровый, социально полноценный мальчик.
– Обязательно – мальчик?
– Да, мальчик как-то символичнее.
– Генрих Францевич, что касается снимков… Учтите, новорожденные бывают так себе…
– Выберите лучшего. Подождите, время есть.
– Месяца четыре ждать придется. Раньше он вряд ли на человека будет похож. А кому и пятидесяти лет мало…