– Да, – кивнула я.

– Жуткий грубиян.

– Похоже на то.

– А сам во время ночного дежурства по порносайтам лазает, – заговорщицки зашептала девушка, – оно и понятно почему, кто же такому даст? Хам и жлоб, даже на Восьмое марта нам цветочка не принес. Думаете, врач хороший? Коновал!

– Клавдию можно было спасти?

Жанночка с опаской взглянула на дверь ординаторской, потом встала.

– Ты куришь? Пошли подымим на лестнице.

Раскурив сигаретку, медсестра кашлянула и сказала:

– Поработаешь у нас и четко поймешь: не надо замуж выходить. Каждая вторая в отделении либо мужем, либо любовником побитая. И ведь что противно: едва на ноги встанут, несутся к телефону и щебечут: «Милый, ты как? Кушать нечего? Ой, бедненький! Скоро выпишусь, приготовлю обедик!» Ну не дуры ли?

– Согласна, не слишком разумное поведение. Но Клава-то одинокая.

– Ее другой изувечил, не муж, грабитель, в документах напутали, – зашептала Жанна. – Клавдию сразу на операцию повезли, да зря старались, она на столе ушла. А вторую мне поручили, велели помыть. Я как к ней подошла, чуть не упала. Ну, думаю, доктора, что ли, не видели, кого подсунули? Вся в кровище!

Жанна стала осторожно осматривать Лиду и удивилась. На лице не было ссадин, а вот под волосами обнаружился порез, это оттуда текла кровь, но никакой опасности для жизни рана не представляла.

Жанна удивилась:

– Чем он тебя так?

Лида тихо ответила:

– Ножом.

– О господи, – покачала головой медсестра, – но отчего по макушке резал?

Лида поднесла руку к волосам, поморщилась и очень спокойно рассказала о произошедшем. Жанночка, обрабатывая порез, цокала языком, лишний раз убеждаясь в том, что лучше с парнями дела не иметь.

– Муж от меня ушел, – шептала Лида, – к другой. Уж и не знаю, чем она лучше оказалась, только я Сашу люблю и спорить не стала.

Супруг исчез, прихватив свои носильные вещи. Лида, естественно, переживала, но внешне старалась держаться спокойно. А вот Клава пылала гневом, строя планы о мести неверному зятю. Какие только мысли не приходили ей в голову! Позвонить новой пассии Саши и наговорить гадостей! Измазать ей дверь дерьмом! Сунуть под створку газету и поджечь! Проследить за мужиком, узнать, куда он пойдет наниматься на работу, и рассказать в отделе кадров всю правду про негодяя, мерзавца, подонка, сволочь, потаскуна…

Лида только вздыхала, остановить тетку было невозможно, зря молодая женщина надеялась, что Клава покричит, поплачет, побеснуется и утихнет. С каждым часом Клава становилась все агрессивней.

– Взяли в дом голодранца, – размахивала она руками, – без средств и приличной работы! Трусы ему купили и носки! В драном бельишке до встречи с нами щеголял. Я его на работу пристроила, ремеслу обучила! Деньги получать начал! И что, а? Отмыли, отскребли, накормили, и где благодарность? Чем грязная свинья отличается от чистой? Сколько хрюшку ни мой, она все равно грязь найдет.

Ежевечерние монологи Клавы о подлости Саши глубоко ранили Лиду, но она тетку не останавливала, хорошо понимая, что человеку нужно выпустить пар, иначе от давления может крышу снести.

Очередной «концерт» начался вчера около часа ночи. Лида, безуспешно пытавшаяся заснуть, выползла на кухню и села у стола. Ей, измученной бессонницей, пришло в голову выпить чаю, но сил даже на то, чтобы налить воды в кружку, не нашлось, и Лидочка тихо замерла на табуретке.

Послышался шорох, из коридора вынырнула Клава.

– Не спишь? – с плохо скрытым раздражением поинтересовалась она.

– Да, – тихо ответила Лида.

– Почему?

– Голова болит.

– Врешь, – топнула ногой тетка, – все он! Мерзавец!