Едва Щелкунчик оказался на полу, как снова поднялся свист и писк. Оказалось, что под большим столом стояли несметные полчища мышей, а предводительствовала ими отвратительная мышь о семи головах! Что-то будет!
Битва
– Бей походный марш, мой верный барабанщик! – воскликнул Щелкунчик, и тотчас же раздалась барабанная дробь, от чего стёкла в шкафу задрожали и зазвенели.
Внутри шкафа снова что-то затрещало и зашумело, и Мари увидела, как крышки с коробок, где размещалось войско Фрица, поднялись и солдаты стали выпрыгивать на нижнюю полку, где выстраивались в боевом порядке. Щелкунчик бегал взад-вперёд перед войсками, размахивал саблей и выкрикивал воинственные призывы, но вдруг остановился и раздражённо произнёс:
– Куда подевался этот каналья трубач?
В следующее мгновение он уже говорил, повернувшись к паяцу, несколько побледневшему, с трясущимся подбородком:
– Генерал, мне известно о вашем мужестве и огромном опыте, так что теперь всё зависит от вашей сообразительности и умения использовать момент. Доверяю вам командование всей кавалерией и артиллерией. Конь вам не нужен – у вас такие длинные ноги, и вы на них отлично скачете. Приступайте к исполнению!
Паяц тотчас же сунул в рот два длинных сухих пальца и так пронзительно засвистел, что заглушил бы и сотню дудок.
Из шкафа тем временем раздался топот, послышалось ржание, и один за другим стали выезжать кирасиры и драгуны Фрица, которыми командовали новенькие блестящие гусары. Скоро все полки оказались на полу и, с развевающимися знамёнами промаршировав перед Щелкунчиком под звуки военной музыки, встали развёрнутым строем посреди комнаты. С грохотом проехала артиллерия Фрица в сопровождении канониров, и вскоре Мари увидела, как в густые полчища мышей полетело сахарное драже, обсыпав белой пылью, что привело их в немалое замешательство. Но главный урон нанесли тяжёлые орудия. Удачно расположенные на маминой скамеечке для ног, они обстреляли неприятеля пряничными орехами и буквально выкосили его ряды, однако мыши не отступали и подходили всё ближе. Им даже удалось захватить несколько пушек; и тогда поднялась такая пальба, что за дымом и пылью невозможно стало что-либо разглядеть.
Мари поняла только, что обе армии бились не на жизнь, а на смерть, и преимущество в бою переходило то к одной, то к другой стороне. Мыши выставляли всё новые и новые силы, и небольшие серебряные пилюли, которыми они очень ловко стреляли, стали уже попадать и в шкаф. Клара и Гертруда метались как умалишённые и в отчаянии воздевали руки к небу.
– Неужели мне суждено умереть во цвете лет! Мне, прекраснейшей из кукол! – вопила Клара.
– Неужели я так ухаживала за собой и потому прекрасно сохранилась только затем, чтобы погибнуть в собственном доме? – вторила ей Гертруда.
Затем они упали друг другу в объятия и принялись так рыдать, что едва не заглушали звуки боя.
Вы, мои милые читатели, даже не можете себе представить, что это было за зрелище. Только и слышно было: «Др-др-пуф-пуф-пиф-паф, бум-бум», – писк и крики мышей; команды Щелкунчика…
Паяц покрыл себя славой, возглавив несколько успешных кавалерийских атак, но потом пришлось отступить: на беду мыши стали обсыпать гусар Фрица какими-то отвратительными зловонными шариками, которые так пачкали их красные мундиры, что они отказались идти вперёд.
Паяц отдал им приказ повернуть налево, да так увлёкся, что отдал такой же приказ кирасирам и драгунам. В результате все выполнили команду «налево кругом» – и вернулись на исходные позиции, что поставило расположенную на скамеечке батарею в сложное положение.