Да, выбранная им команда – старая. Проверенная. Сработавшаяся. Потому что если нет вот этого – чувства локтя и слаженности не то что в действиях, а и даже в мыслях – …рен бы они чего сделали. Спасли. Или разведали. Или предотвратили.

В таких подразделениях, сколачиваемых буквально годами, и – только из цинично-прагматичных и надёжных ветеранов-контрактников, именно в доверии к друг другу и чётком взаимодействии и заключается секрет «успеха», как его называют тупые журналисты. Кстати, обычно описывающие работу его взвода именно в таких, штампованных, и казённо-помпезных, дежурных выражениях.

Что справедливости таковых выражений и самих критериев отнюдь не убавляет.

Да, их команда, можно сказать, прославилась, когда спасла восемь геологов из лавового котла на Веге-два. Вытащила трёх туристов из Большого разлома на Юдоре-шасть. И даже смогла эвакуировать часть поселения Новая Вена на Розвелле-три, когда стометровая волна цунами, вызванная извержением подводного вулкана, чуть на смыла посёлок с побережья, как смыла затем девять десятых того, что находилось на континенте. Они тогда взлетали прямо перед самым гигантским валом, налившимся внутри своей толщи грозной чёрно-фиолетовой мглой – от мути, поднятой со дна шельфа. А брызги гребня даже залетели в не успевший полностью закрыться люк спасательного модуля.

Но здесь – ситуация совсем другая. Поэтому Михаил как бы по-новому, словно отстранившись, смотрел на всех. На Владимира Базарова – вот он сидит, большой и сильный, но так и не нашедший себе к тридцати восьми годам достойной спутницы жизни – «неуживчивый я!», как описывает ситуацию сам Базаров, обычно произносящий не больше десяти слов за день. Ну, это – если к нему не обращаются.

Вот Макс Богарт. В отличии от молчуна Владимира – весельчак и прикольщик. Павел отлично помнит, как Богарт разыграл дирекцию зоопарка в НьюМайами, натянув шкуру лемманта, встав на передние «лапы», а затем – и на задние, после чего в передних оказался автомат. Игрушечный, как позже выяснили эксперты, но игрушка так напугала всю дирекцию, что обезвреживать «зверя-террориста» примчалось отделение местного спецназа. Которое паршивец Макс не без помощи кое-кого шутя раскидал. Что, как понял позже Михаил, и было основной целью всего этого маскарада – «порезвиться» от души!

А вот и тот паршивец, точнее – паршивка, которая согласилась помочь Богарту, якобы приведя это «совершенно неизвестное» науке животное на поводке в дирекцию зоопарка, чтоб получить за него причитающиеся таким первооткрывателям денежки. А затем и с радостью принявшая участие в драке. Надин Броерсен.

Красавица. Умница. Ей бы ещё и характер поуживчивей. Впрочем, нет: лучше не надо. А то какой-нибудь штатский козёл обзаведётся замечательной женой, а подразделение Синельникова останется без гениального специалиста-взрывника.

Рядом с Надин сидит, словно его в этой жизни ничего не касается, кроме хардрока, звучащего из наушников, Джонни Мауденс. Его Синельников знает со времён учебки. Мауденс шёл на два года позже, и амбициями не страдал. Впрочем, как и излишней инициативой. Но как исполнитель, дотошный и педантичный, он незаменим. Никто, кого Михаил знал, не мог с такой скоростью влезть в даже повреждённый чужой софт, или взломать любой, вплоть до сейфового, замок. Ценнейшее качество для спасателя. И хвала богам, что Джонни попал в руки Армии, а не криминальных авторитетов.

На другой стороне модуля сидят, как обычно рядом, Хорн Ваншайс и Гомес Рюкштуль. Друг с другом не разговаривают, лишь изредка обмениваются взглядами, словно проверяя: «думает ли партнёр о том же, о чём я сам». Взаимопонимание, как часто шутил, а потом уже и не шутил Синельников – на уровне телепатии! Идеальная парочка, если бы Синельникову, скажем, нужно было кого-нибудь убить. Например, губернатора провинции. Или снять. Например, часового. Подкрадутся в темноте, или даже днём настолько тихо, что и кошка не услышит. Для них бесшумно поразить кого-либо метко брошенным ножом даже с двадцати шагов – пара пустяков. А попасть кому-то в глаз из бесшумного спецпистолета с отравленными иглами – так и за сто.