– Ты и вправду итальянец, Эльвар? – спросил Тристан, наблюдая за тем, как портной делает схематические зарисовки в небольшом блокноте.

– Нет, синьор. Страну, в которой я родился, сегодня называют Исландией. Рим – моя вторая родина, потому что там я встретил мать.

– Тот, кто был до Тристана, много путешествовал и бывал в Риме. Итальянки не такие красивые, как о них рассказывают.

– Когда-то я находил их привлекательными, синьор, но характер у них дурной.

Филипп, сидевший в кресле у окна, посмотрел на наручные часы. Он говорил с Ларри минут сорок назад, и тот, по всей видимости, застрял в «пробке». Что же, это хорошо: приедет к ужину и познакомится с Терри и Тристаном. Если, конечно, Тристан соизволит явиться к столу. Скорее всего, сын уйдет в библиотеку и просидит там до утра.

– А женщин в Треверберге ты находишь привлекательными? – продолжил допытываться Тристан.

– Не могу сказать, синьор. Меня не интересуют женщины.

– А приятель у тебя есть?

– Мужчины меня тоже не интересуют, синьор. Меня интересует только мое искусство.

Эльвар убрал блокнот в карман черных шелковых брюк с идеально отглаженной «стрелкой» и кивнул Тристану, давая разрешение снять смокинг.

– Еще тебя интересует еда, – сказал сын. – Люди. Верно?

– Тристан, думаю, это не самая подходящая тема для светской беседы, – вмешался Филипп.

– Все в порядке, доктор, – улыбнулся портной. – Да, синьор. Еда меня тоже интересует. Но искусство – это главное.

– Знаешь, это любопытно. – Тристан снял смокинг и протянул его Эльвару. – Ты живешь так, будто на дворе до сих пор восемнадцатый век. Не пользуешься телефоном. Не читаешь газет. У тебя нет компьютера. Ты не общаешься с вампирами, которые живут в Треверберге. Ты – пережиток прошлого. Но очередь из женщин, которые хотят заказать у тебя платье, огибает город на три раза. В чем секрет?

Эльвар упаковал смокинг в матовый полиэтилен.

– Боюсь, мой ответ обидит вас, синьор. А обижать клиентов не в моих правилах.

– Да уж, я бы тоже не стал обижать тех, кто тебе столько платит. Ну а все же?

– Жизнь человека и темного существа делится на две части, синьор. Первая часть – поиск, и во время поиска мы только потребляем. Вторая часть – обретение смысла. Обретая смысл, мы перестаем потреблять и начинаем служить. Со стороны может показаться, что я – портной с золотыми руками, который шьет поразительную одежду, но на самом деле все проще. Я служу.

Тристан взял со стула джемпер из тонкой шерсти.

– Смешно, – бросил он. – Ты вампир, и ты пьешь кровь. Все, что ты делаешь – это потребляешь.

– Возможно, синьор. Но наша природа не имеет значения. Нас определяет то, что мы создаем. Меня определяет то, что создаю я. А вас определяет то, что создаете вы.

– Мне не нужно ничего создавать, – передернул плечами Тристан. – Я высшее существо. На меня должны равняться. И никто не будет говорить мне, как я должен себя определять.

На губах Эльвара появилась легкая улыбка.

– Я предупреждал, что мой ответ обидит вас, синьор.

– Существо, которое живет во тьме, боится серебра и охотится на людей, не может обидеть такого, как я.

– Вы, безусловно, правы. – Портной поклонился. – Благодарю за то, что уделили мне время, синьор. Доктор, – он повернулся к Филиппу, – глубоко сочувствую вашей утрате. Мне не выпала честь быть знакомым с доктором Родманом лично, но я много слышал о нем. Это большая потеря для всех нас.

– Спасибо, мистер Дорриан. Бэзил присматривает за слугами, которые развешивают картины в коридоре. Он проводит вас до двери.

Дождавшись ухода Эльвара, Тристан подошел к отцу и занял второе кресло. Когда-то в этой комнате собирали званые обеды и ужины, но друзей у Филиппа становилось все больше, и для приемов выделили другое помещение. Сегодня здешнюю обстановку можно было описать как «чулан с очень элегантным беспорядком»: накрытая чехлами мебель, старый рояль, ящики с документами и книгами, свернутые ковры, огромное количество декоративных безделушек и напольное зеркало. По углам комнаты прятались старинные канделябры, огромные и ветвистые. Один из них сейчас стоял рядом с зеркалом, и пламя свечей едва заметно колыхалось на легком сквозняке.