– Чеус, я хочу пить! Где моя водичка?

Маньяк вытащил из-под куста объемистую спортивную сумку, извлек оттуда термос, налил в стаканчик воды.

– А ты видел, как я на турнике? – сделав несколько жадных глотков, спросила девочка. – Я уже научилась, как ты научил!

– Молодец, – похвалил Чеус. – Нам пора домой, обедать.

И бросил взгляд на Бланку, на этот раз со сдержанной усмешкой.

– Только сначала я еще разок на турнике перевернусь! Совсем один последний раз!

Вернувшись на площадку, девочка лихо перекувырнулась через перекладину, два раза подряд. Ее длинные волосы метались, как рыжий флаг.

– Марсия, идем! – позвал гинтиец.

– Еще чуть-чуть, – крикнула Марсия.

– Нам пора!

– Ладно…

Она промчалась мимо Бланки, а та смотрела прямо перед собой, не зная, куда деваться от неловкости.

– Чеус, достань мое платье, – прозвучал сбоку тонкий голосок. – Мы же пойдем по улице!

Шелковистый шорох ткани.

– А после обеда опять сюда придем, ладно?

– После обеда и капельницы. Как раз жара спадет.

– Надоела капельница…

– Ты же знаешь, что это нужно. Зато потом, когда поправишься, сможешь пить санду и есть любые конфеты.

– Так это же еще не скоро, – Бланка расслышала вздох. – Доктор Суйме сказала, через два-три года, а я хочу сейчас.

– Твой папа слушается доктора Суйме. Бери пример с папы.

– Я тоже слушаюсь, а капельница все равно надоела…

Они появились в поле зрения. На Марсии было длинное платье из блестящей золотистой ткани, с пышной юбкой, облегающим корсажем, оборками и рукавами-фонариками – оно превратило ее в маленькую принцессу. Девочка держалась за руку Чеуса.

Бланка готова была сквозь землю провалиться. И угораздило же ее так по-дурацки себя проявить… Подозрительный гинтиец оказался не злоумышленником, а совсем наоборот – охранником. Да не просто охранником, а таким, которого любят, как родного. Он заметил ее неприязненные взгляды, и наверняка его это задело… Сорвавшаяся с цепи совесть набросилась на Бланку с голодным урчанием.

«Ее грызла совесть» – это выражение считается фигуральным, но для тех, кто четырнадцать лет назад был на Вьянгасе в зоне поражения, дело обстоит немного иначе.

Гинтиец с девочкой почти прошли мимо, и вдруг та обернулась. Бланка увидела вблизи ее темно-карие глаза – большие, лучистые, бездонные. Эти глаза показались ей странно проницательными, совсем не по-детски.

Остановившись, Марсия потянула охранника за руку, что-то шепнула, когда он наклонился, потом отбежала за фонтан и принялась рвать цветы среди буйной пестро-зеленой травы.

Чеус наблюдал за ней. Он чем-то напоминал Бланке старого матерого волка, которого она однажды видела в зоопарке на Земле. Возможно, мощной шеей и поворотом головы. Или тем, как легко он ступал, будучи мужчиной плотным и мускулистым – совсем как тот зверь, скользивший серой тенью вдоль решетки вольеры. Или просто общим впечатлением.

Его одежда выглядела поношенной, но опрятной, впалые смуглые щеки были выбриты до синевы. Наверное, бывший военный, с армейской привычкой к порядку. И он, скорее всего, догадался, что о нем подумала Бланка. Хоть бы понял, как ей теперь стыдно за те подозрения.

Рыжая Марсия вернулась с букетиком цветов.

– На, это тебе! – она протянула букетик Бланке. – Чтобы ты не грустила!

После этого снова ухватила за руку своего телохранителя, и они пошли по песчаной аллее в ту сторону, где за деревьями сверкали шпили и крыши, облитые расплавленным золотом.

Бланка могла только потрясенно смотреть им вслед. Чтобы ей кто-то просто так что-то подарил…

Обычно окружающие, раскусив, что она такое, хотели от нее что-нибудь получить – это было в порядке вещей. Неизбежное зло, предопределенное психотронным ударом, обрушившимся на ее мозг четырнадцать лет тому назад. Но чтобы ей без всякой корысти сделали подарок!