Остаток выходных провел у себя. Помощница миссис Хартли носила мне еду. Я прекрасно отдохнул – читал, писал, слушал радио. Прошедшие две недели были очень трудные, намного труднее, чем я ожидал. Только полностью расслабившись, я понял, как был напряжен и взвинчен. В последнее время часто болела голова.

В воскресенье вечером я снова приступил к своим обязанностям. Осборн сообщил, что за выходные «обошлось без происшествий». Мы разговаривали около двадцати минут, и за это время мое первое впечатление о нем к лучшему не изменилось. Этот человек просто выводил меня из себя. Во время нашего разговора мимо прошла Джейн Тёрнер, и Осборн подтолкнул меня локтем:

– Работать с сестрой Тёрнер всегда приятно.

Он явно ждал ответа, какой-нибудь вульгарной ремарки про хорошенькое личико или аппетитную фигурку, но я промолчал. Уходя, Осборн вдруг обернулся:

– Ричардсон, вы в гольф играете?

– Нет.

– Жаль. – Он взмахнул невидимой клюшкой. – А то помог бы записаться в наш клуб. Я как раз отвечаю за набор новых членов. Смотрите, совсем одичаете, как Палмер. Сделал дело – гуляй смело!

Не успел я придумать язвительный ответ, как Осборн снова засмеялся:

– Ладно, увидимся!

Сказать, что я был рад его уходу, значит не сказать ничего.

Джейн Тёрнер была в мужском отделении. Я позволил себе сесть на ее стул и сделал вид, будто обнаружил что-то интересное в карточке Алана Фостера.

– Доктор Осборн уже ушел? – спросила Джейн.

– Да, – ответил я. – А что?

– Так, ничего…

Я внимательно посмотрел на нее.

– Он очень… – я умолк, подбирая слово, – непосредственный.

Последнее прилагательное я произнес с язвительным презрением, давая понять, на что намекаю.

Она оглянулась по сторонам, будто боясь, как бы кто не услышал.

– Лиллиан думает, что он элегантный.

– Элегантный! – Я повторил это слово намного громче, чем собирался.

Джейн присела на край стола и положила ногу на ногу.

– Понятно, почему она так считает. Он галстук носит и все в таком духе…

– А вы что думаете?

– О докторе Осборне? На мой вкус, слишком самовлюбленный.

– Согласен.

– И все-таки иногда с ним бывает весело. Не то что с другим врачом из Саксмандема.

– С Кеннетом Прайсом? Мне он понравился.

– Да, он человек неплохой, но… – Джейн нахмурилась.

– Скучный?

– Или просто очень застенчивый. – Джейн посмотрела, чью карточку я читаю. – Алан Фостер?

– Да. А почему ничего не написано про кольцо сестры Дженкинс?

– Потому что оно так и не вышло. Вчера сестра Дженкинс даже слабительное ему дала.

– Серьезно?

– А толку никакого.

– Ничего, выйдет, куда ж оно денется?

Джейн рассмеялась – у нее был красивый, музыкальный смех – и отошла от стола. Я встал и предложил ей освободившийся стул.

– Как провели выходные? – спросила Джейн.

– Хорошо. Погулял по берегу, был около болот.

– Звучит не слишком захватывающе.

– Пожалуй.

Джейн заправила выбившуюся прядь светлых волос за безупречное ушко.

– Летом здесь намного лучше.

Она продолжала легко и непринужденно болтать, скоро невинный разговор перешел в легкий флирт. После девяти я наконец заставил себя соблюсти приличия и нехотя потащился прочь.

Прежде чем подняться к себе, решил проверить, все ли в порядке в комнате сна. Дежурила практикантка, Мэри Уильямс. Когда я вошел, она отчего-то застыла и уставилась на меня. Девушка выглядела обеспокоенной, даже напуганной, пока не разглядела, что это я. На ее лице отразилось облегчение, Мэри Уильямс широко улыбнулась. Должно быть, боялась, что пожаловала строгая сестра Дженкинс. Я подошел к ее столу, она уважительно поднялась со своего места и поправила нагрудник.