Нина поняла, как жалко звучит. И как завидует этому восторженному мужчине, вдруг открывшему для себя страсть к писательству. Тому, как легко ему увлечь читателя простотой своего слога, достоверностью описаний. Она повернулась к соседу слева. Марк Уинтертон, может, и скучный, зато с ним не чувствуешь себя неловко. Писал он крепко, но примитивно, без искорки и юмора. Польза для слушателей курса от него была в том, что раньше он работал полицейским. Высокий, седовласый, вежливый, Марк отвечал на вопросы слушателей о криминалистике, судебной системе, различных процедурах и делал это всегда дружелюбно и приветливо.

– Это для вас странно, наверное, Марк, – начала Нина. – В смысле, наблюдать за расследованием со стороны.

– Да, странно.

Он был неместным и говорил с северным акцентом, который Нина раньше не слышала.

– Вы не жалеете, что ушли? – спросила она с искренним интересом. – Разве после такой ответственной и сложной работы жизнь не кажется слишком тихой? Вы поэтому начали писать о полицейских буднях? Чтобы вспомнить, каково было?

Марк осторожно покачал головой:

– Работа у меня была очень напряженная, и вы даже не представляете, как я рад, что теперь это все в прошлом.

– Тогда почему вы решили заняться детективами?

– Я прочитал все пособия, – сказал он так, будто ответ был очевиден. – О том, как стать писателем. Во всех говорится, что писать нужно о том, что знаешь. На службу я пошел в шестнадцать. Больше ничего и не знаю.

– Но жизнь не ограничивается работой.

Нина задумалась, так ли это в ее случае. Она же вечно прикрывалась работой, избегая отношений.

– Вы женаты?

Марк улыбнулся:

– Разведен. Работа сказалась. Два сына, пять внуков.

Он сделал паузу.

– Была еще дочь, но она умерла совсем молодой.

– Тогда вы могли бы писать детскую фантастику. Или о том, что такое потерять ребенка. Вы же знаете это.

– Думаете, можно сделать рассказ из личной истории?

– Не всегда, – ответила Нина. – Но это возможно. Если захотите попробовать, я буду рада помочь.

– Спасибо, ловлю на слове!

Его лицо вдруг просияло, и Нина решила, что свой гонорар она отработала одним только этим разговором. На другом конце стола инспектор Стенхоуп уже закончила обедать и встала. Нина заметила, что та забрызгала супом кофту, и ей захотелось взять салфетку и почистить ее.

– Дамы и господа, нам очень жаль, но мы вынуждены снова вас побеспокоить.

Ничего подобного, подумала Нина. Тебе все это очень нравится. Ты не такая, как Марк Уинтертон. Ты любишь постоянное напряжение. Наверное, думаешь, что все мы здесь – страшные снобы и кое-какие неудобства нам не повредят.

Инспектор продолжила:

– Сегодня днем мы соберем показания свидетелей. Мы с сержантом Эшвортом будем в часовне. Вас вскоре позовут. Будем признательны, если на время нашей работы Дом писателей вы покидать не будете.

Нине показалось или это действительно выпад в ее сторону – после вчерашних замечаний и утренней прогулки? А затем, как бы подкрепляя это предположение, инспектор, помолчав, оглядела комнату и сказала:

– Начнем, наверное, с мисс Бэкворт?

Для допросов и бесед Вера выбрала часовню. Ей хотелось найти место, где никто не помешает и не сможет подслушать. Часовня вполне подходила. Внутри не было закрепленных скамеек, и она подтащила стулья к столу, который стоял на месте алтаря. Показать ей часовню она попросила Алекса. С ним общаться проще, чем с Мирандой, да и Вера всегда была неравнодушна к мужчинам, умеющим готовить.

– Мы здесь топим, чтобы не было сырости, – объяснил он. – Слушатели курсов приходят сюда, когда хотят пописать в тишине.