Рис. 8

Исследователи политического дискурса в современной России обращают внимание на впечатляющие достижения политических ток-шоу и новостной журналистики на государственных телеканалах, особенно после событий в Крыму и Донбассе в 2014 году50. Современные программы по политической тематике обладают достаточно высокими рейтингами и продуманным форматом, который в простой, доступной и эмоциональной форме преподносит аудитории трактовку политических событий. О. Ю. Малинова также указывает, что при всей кажущейся простоте новой идеологии «духовных скреп» этот дискурс обладает несколькими важными достоинствами, объединяя сторонников политического режима на основе глубоко укоренившихся стереотипов, в частности, патриотизма и антизападничества51. Мы бы добавили к общей характеристике нового национального дискурса его крайне агрессивный характер. В виду ситуативного и размытого характера такой политический дискурс очень удобен и позволяет гибко реагировать на изменения конъюнктуры. Важным результатом стал наименьший процент граждан России, готовых присоединиться к политическим протестам за весь период наблюдений. По данным Левада-Центра, в 2018 году «86% россиян заявили о нежелании участвовать в любых протестных акциях»52.

Коммуникативная агрессия в политическом дискурсе выражается не только в специфическом подборе тем для обсуждения, используемой лексике, участников дискуссии, роли ведущих, но и в особых случаях – применении физического насилия. В начале 2018 г. во время программы «Место встречи» ведущий Андрей Норкин набросился на украинского политолога Дмитрия Суворова из-за слов об убитых в Донбассе детях. Ранее состоялась потасовка между ведущим программы «Время покажет» Артемом Шейниным и американским журналистом Майклом Бомом. Драка между политическими обозревателями Николаем Сванидзе и Максимом Шевченко произошла из-за разных взглядов на роль Сталина в истории Великой Отечественной войны53. Некоторые данные свидетельствуют, что интерес к событиям на Украине или в Сирии постепенно затухает, рейтинги начинают падать и продюсерам программ приходится идти на повышение градуса агрессии54. В этом сомневается политолог Сергей Марков, который считает, что сам формат политических шоу создает почву для «нагнетания страстей», то есть драки являются не инсценировкой, а логическим развитием дискуссии, когда оппоненты в пылу дискуссии хотят показать, что готовы «ответить головой»: «Как человек, находившийся в непосредственной близости рядом с несколькими драками и даже разнимавший дерущихся, могу сказать, что все эти драки не были заранее организованы и подготовлены, они все были неожиданными и возникали как часть эмоционального противостояния… У тех, кто схватился в рукопашной, нет задачи нанести действительно какой-то значительный физический ущерб, но есть цель продемонстрировать, что он готов пойти на крайние меры, чтобы отстоять свою правду» 55.

Преимущества использования коммуникативной агрессии в политическом дискурсе заключаются в возможности мобилизации политических сторонников и запугивании политических оппонентов. Агрессия в символическом пространстве особенно эффективна на фоне военно-политических акций на международной арене. В этом смысле наиболее продуктивно коммуникативная агрессия использовалась после событий 2014 г. в Крыму и Восточной Украине, дав новый импульс рейтингам одобрения деятельности Президента России и всех остальных институтов власти