Я обвела шкаф меловой чертой. Понимаю, что глупо, но я не знаю, что делать. Мне страшно. Надеюсь, никто из соседей ко мне не заглянет, иначе не избежать расспросов.

– О боже! Идемте ко мне пить чай, будут птифуры и "Наполеон", тут неподалеку есть дивная кондитерская… Вы ведь любите сладкое?

– Еще как! – воскликнула Ира и быстро доела овсянку. – Вы только говорите, если надо помочь, мне нетрудно!

– Конечно, конечно…

За чаем со вкуснейшими пирожными Анна Феодосьевна снова предалась воспоминаниям и достала семейный альбом. Сытая и довольная Ирочка не без удовольствия внимала ее историям.

– Вот он, мой Павлуша, – журчала старушка, вынимая из альбома старую пожелтелую фотографию. – Тут он еще студент, снялся с какой-то медсестричкой, имени ее он мне не называл, говорил только, она ему жизнь спасла. Страшное время было, Ирочка, страшное! Как подумаешь…

Ира молча смотрела на ветхий снимок. С фотографии на нее смотрел старательно улыбающийся Павел. И она сама, взъерошенная, в неуклюже намотанной шали. Хорошо, лицо расплылось за давностью лет, на кафедре был очень старый принтер, не узнаешь, даже если захочешь…

10 октября

Сегодня ночью мне снился Павел. Мы с ним гуляли по улице, а потом выстрелы, мы бежим, вдруг Павел падает, и снег… такой красный. Всюду кровь! Я стою над ним на коленях и слышу сзади топот. Как страшно понимать, что сейчас они подбегут и убьют меня тоже! Я вскочила – было пять часов утра.

Надо не думать об этом.

Так странно, что Павел – это покойный профессор Беккер. Удивительное совпадение, ведь со мной в одной квартире живет его жена, то есть вдова! А говорят, так только в кино бывает.

23 октября

Давно ничего не пишу. Потому что не о чем. Учеба, лекции, уборка. Шкаф ничего не делает. Я вешаю туда одежду и ничего. Может быть, попробовать открыть еще раз дверь? Это просто как кино, только совсем реальное. Со мной ни разу ничего не случилось. Надо попробовать. Вдруг я встречу Павла еще раз?

Ирочка заглянула в кошелек – там лежали одинокие десять копеек, вытрясла мелочь из кармана – набралось еще пятьдесят. В кармане сумочки нашелся еще рубль.

– Ну и что мне делать с этим богатством? – скептически спросила она. Тщательно рассчитанный бюджет летел ко всем чертям из-за капризного ноута. Верного друга по сетевому серфингу пришлось нести в сервис, и он сожрал сумму, которой ей хватило бы примерно на неделю, и теперь Ирочка срочно искала резервы. Она бы с радостью подработала по специальности, но, увы, студентов брали только с третьего курса, а до него еще предстояло доучиться. Ирочка вздохнула и полезла в заветную коробочку. Здесь лежали ее детские сокровища: большой царский пятак с орлом, монетка в десять стотинок, случайно полученная на сдачу, серебряный полтинник 1925 года и три рубля советских, с Кремлем. Почему бы не расстаться с частью этих сокровищ, которые сейчас ей уже были ей почти безразличны? Ирочка подумала и остановила выбор на полтиннике, наверное, за него дадут столько, что можно будет прожить до стипендии. А то сколько же можно столоваться у соседок! Совесть надо иметь! Подгоняемая угрызениями совести, Ирочка положила в карман полтинник и направилась в антикварную лавку, где как-то углядела витрину со старыми монетами.

Витрина оказалась на месте, но приемщик поднял Ирочку на смех с ее амбициями. За ее драгоценный полтинник он предложил смехотворные сто рублей, дескать, такого добра хватает. Она гордо сунула монету обратно в карман и вылетела вон.

Она уже подумывала о том, чтобы сдать монетку в ломбард, вдруг за серебро по весу дадут больше, чем за сомнительный "антиквариат", но пожалела. Монетка досталась ей от бабушки, та клала ее на дно графина с водой, уверяя, что серебро очищает воду.