Вы не видите Живое, потому что оно не движется.

Слова Иисуса так же прямы, как и ваши, когда вы говорите: «Всё находится здесь. Нет нужды смотреть куда-либо ещё».

Всё совершенно. Необходимости в изменениях нет.

Сейчас, прямо в эту минуту, Живое находится здесь.

Как и всегда. «Ибо где двое или трое соберутся во имя моё, там я посреди них»[2]. Это сосредоточение на движении в сторону неподвижного, и это то, чем является гнозис: змея смотрит на свой хвост, и, поскольку он двигается, она думает, что это другая змея. Однако в действительности двигается лишь её собственный хвост.

Понимание, что то, что движется, не отличается от того, что неподвижно, – это знание Себя. Тот, кто тих, узнаёт себя в движении. Поэтому ничто не приходит и не уходит. Разницы нет. Таков гностический символ змеи, кусающей свой хвост, нет ничего, кроме Меня, как в движении, так и в неподвижности. Противоречия нет.

Разве вы не говорили, что ничто не движется, что всё неподвижно? На самом деле это доказало бы, что нет ни времени, ни пространства.

Парадокс. Парадокс.

Значит, нет ни движения, ни покоя. Если ничто не движется, значит, всё неподвижно.

Нет ни движения, ни тишины, ни покоя. Нам следует говорить, что мы есть то, что есть движение, и то, что есть покой, и в это самое мгновение парадокс исчезает и противоречия больше нет. Парадокс есть лишь тогда, когда мы даём определение тому или другому. Когда ты покой, ты покой, и когда ты движение, ты движение. Но твое истинное Я никогда не движется и не покоится.

Это единое: движение вместе с покоем, то, что стало светом само по себе. Это Абсолют. И в конце этой логии сказано, что «это движение и покой»: вот и парадокс. Именно поэтому индуизм говорит о парадоксе Парабрахмана: абсолютное Бытие, которое есть и которого нет. Это всегда пара, за пределами. Поэтому и мы говорим пара-диз [рай; para-dise, англ.], то, что предшествует.

Движение и покой в Брахме – это парадокс. Но движение и покой, предшествующие Брахме, – Парабрахман – больше не парадокс, поскольку тогда всё решено.

Нет ни решения, ни не-решения, поскольку это никого не интересует. В отсутствие концепции понимания нет необходимости понимать. Это просто парадокс, коан. Он не решён, его просто больше нет. Решение могло бы стать ещё одним состоянием, однако нет никакого решения. Решение – это полное уничтожение.

Я нахожу, что логия 50 является величайшим доказательством любви Иисуса: пребывая в едином, он спускается к нам с помощью слов, зная, что это только слова.

Его природа – сострадание, у него нет нужды с кем-либо говорить, поскольку нет никого и, значит, говорить не с кем.

Но мы его слышим.

Иисус говорит с Собой и слушает Себя. Он слышит Себя. Нет такой вещи, как «обращение к кому-то», поскольку нет никого и обращаться не к кому.

Когда всё утрачено, терять больше нечего.

Да, мы всё ещё можем потерять «то, что уже потеряно».

И также мы по-прежнему можем потерять «того, кто уже всё потерял». У него я отбираю даже то, чего у него нет. Я отбираю у него обладание «обладанием ничем». Потому что неимение ничего – всё ещё обладание. Даже у того, кто не знает, будет отобрано незнание. Сначала это будет знающий, затем – не-знающий, пока не останется ничего, особенно «тот», у кого ничего нет.