– Пятьдесят первым полком, как и прежде, в отсутствие Князева командую я. И мой приказ, который все вы слышали, был таков: не грабить и не воровать. Потому что мы с этими людьми теперь – одно. Они – такая же часть Народной армии, как и мы. Мы покамест ничего не сделали для них, но они делятся с нами чем только могут. Любое преступление против них – все равно что преступление против нас. А за преступления надо держать ответ!

Смирнов, только что красневший, стремительно побледнел. Взгляд его заметался по лицам товарищей. Голос стал высоким:

– Я ж не со зла, комиссар! Я ж заради всех!

– Заради всех, – повторила Саша. Теперь каждая ее фраза звучала так, словно падали одна на другую гранитные плиты. – Заради всех ты ответишь за свой поступок так же, как ответил бы любой из нас. Потому что если все станут делать то, что сегодня сделал ты – нам никогда не победить.

В кроне одиноко стоящей среди покоса березы защебетала певчая птица.

Зажмуриться бы, но нельзя.

– За нарушение приказа рядовой Смирнов приговаривается к расстрелу. Приговор привожу в исполнение немедленно. Именем Революции.

Только б он не дернулся. Только б обойтись одним выстрелом.

Саша давно перестала считать, сколько убила людей. А вот патронов в обойме ее маузера оставалось десять. Теперь – девять.

Одного хватило.

Подобрала с земли труп несчастного петушка, совсем еще почти цыпленка с едва проросшим гребешком. Тут и трех фунтов мяса не будет.

– Это надо вернуть хозяевам.

Глава 6

Полковой комиссар Александра Гинзбург

Июль 1919 года

– В дом не входи, девонька, – сказала Матрона. – От тебя разит табаком и смертью.

Про табак было обидно, курить стало нечего с самой переправы через Пару. Хотя люди Антонова несколько раз пытались угостить Сашу махоркой, и затянуться хотелось так, что аж скулы сводило, но она всякий раз вежливо отказывалась. В этой среде статус ничьей бабы делал ее уязвимой, и все знаки внимания следовало отклонять. Аглая вот на второй день вывихнула руку одному анархисту и предупредила, что в другой раз сломает; этого хватило. Но Саша не могла похвастаться таким крутым характером, да и драться умела намного хуже. А главное, не хотелось обострять и без того непростые отношения между отрядами из-за такой ерунды. Проще было взять уже наконец кого-нибудь из своих в мужья, чтоб закрыть этот вопрос. Но все недосуг.

Хорошо хоть Антонов женат на своей зазнобе и по крайней мере в этом плане проблемы не представляет. У него можно было б и махорки перехватить, вот только он, как назло, не курит.

В глазах хлыстов употребление табака и алкоголя было почему-то куда как более тяжким грехом, чем убийство.

– Ладно, во дворе поговорим, – не стала спорить Саша. – Нам снова нужна еда, Матрона Филипповна.

Матрона носила юбку и рубаху из темной, в мелкий горошек, ткани. Фабричный ситец, не домотканина. На голове – белый платок. Повседневная одежда пожилой крестьянки. Лицо вроде бы самое обыкновенное, но нет-нет и промелькнет в нем что-то не то птичье, не то от старых икон.

– Конечно же, вам нужна еда, – кивнула Матрона. – Что принесла на обмен?

Саша протянула ей пару маленьких золотых сережек из личных запасов Аглаи. Аглая молча швырнула их, так что Саша едва успела поймать. После казни Смирнова они разговаривали только по делу, когда без этого нельзя было обойтись.

Эти серьги – последнее, что у них оставалось. Свои часы Саша уже предлагала, и их Матрона почему-то отвергла. А вот золото и серебро брала.

Сектанты на вид вроде бы жили так же, как и православные крестьяне. Одевались похоже, ну разве что еще скромнее. Но скоро Саша поняла, что среди хлыстов большинство составляли незамужние или холостые, и даже у семейных пар детей было мало или не было вовсе. И хотя в домах сектантов обычные признаки крестьянской роскоши, такие как граммофоны или кузнецовский фарфор, не водились, хозяйства были на удивление крепкие и справные. Трезвые, работящие и аскетичные в быту хлысты мирские богатства отнюдь не презирали, хотя и не вполне понятно, с какой целью копили их. Саша догадывалась, что большая часть припасенного добра хранится не на виду. Леса Тамбовщины превосходно подходили для устройства разного рода тайников и схронов. Потому, помимо прочих соображений, Саша считала грабеж местного населения неоправданным в среднесрочной перспективе.