– С вами легко вести диалог. Вы правы, Серж, я не хожу ни на выставки, ни на ярмарки. Ветер сегодня, и, похоже, он усиливается.

Незнакомец поднял ворот плаща. На его голову упало несколько крупных капель начинающегося дождя. Он в нерешительности смотрел на темнеющее небо и раскачивающиеся от ветра ивы. Казалось, что его душа рвалась многое рассказать, но рот его был плотно закрыт.

– Иногда да, но жена говорит, что я тяжелый человек. Временами я грубый и даже тиран. Я самодур и невыносимый деспот! Так что, зайдете?..

– А может и правда зайти к вам, попить чаю? Я вышел из гостиницы без зонта.

– Пойдемте, конечно, я покажу вам свои картины, ей богу, не пожалеете о потраченном времени. Может моя жена что-нибудь испекла вкусное, обычно это яблочный пирог.

Серж уверенно шел впереди и все рассказывал и болтал.

– Слушайте, Серж, вы меня обескуражили. Постойте секунду. Я же вам не представился.

– Ну, представитесь по дороге…

– А вы возьмете и передумаете меня звать в гости?

– Слушайте, пойдемте, не передумаю, если вы конечно не наемный убийца?..

– Нет, нет, конечно, напротив, – усмехнулся мужчина.

– Но, кто же вы?.. – хотел уточнить Серж. Он остановился и уже внимательней рассмотрел собеседника.

– Пусть это будет для вас сюрпризом…

– Ладно, сюрприз дело хорошее… – буркнул Серж.

Через десять минут они зашли в уютный дворик, где среди прочих домов стояла красная кирпичная пятиэтажка, утопающая в яблоневом саду и желтых ирисах.

Они зашли в тихий подъезд и поднялись на второй этаж. Серж позвонил каким-то условным звонком, но никто не открыл. Он достал ключи и сам отворил замки.

– Проходите. Снимайте обувь. Располагайтесь. Сейчас заварим зеленый чай…

– О, какая картина!.. – развел ладони гость.

Он принялся рассматривать большую картину в позолоченной раме, с изображением индюшек, петушков, цыплят и голубей, висевшую в небольшой прихожей.

– Это работа моего отца, копия с Мельхиора, птичий двор, семнадцатый век. Отец писал ее два года.

– Ему нравился Мельхиор? – удивился седовласый.

– Ха, ему нравились Пабло Пикассо, Винсент Ван-Гог и Огюст Ренуар, многие художники и даже русские. А почему, возможно, спросите вы!.. Да потому, что их копии хоть иногда покупали. Как развивать собственный стиль, когда твои авторские вещи не покупают? Не покупают, черт, хоть им глаза выколи! А время идет, капает, жизнь подобно песку растворяется через ладони и падает в вечность, как кровь из маленькой ранки… а художник продолжает творить, как чокнутый и одержимый верблюд, пересекающий сотый раз одну и ту же пустыню в поисках водного источника. Пустыню человеческой жадности! Потом раз и все! Упал на пол и дух испустил очередной творец! – крикнул Серж, раскинув руки вверх и в стороны.

– Ого! А вы Шекспир, прямо! Отличная работа, продаете?.. – сдержанно спросил гость, рассматривая копию Мельхиора.

– Да. Конечно!

– Не жалко, память об отце?..

– Нет, не жалко, каждая картина должна обрести свою семью. Мы рисуем для людей. Так и отец говорил. Тем более, это копия. Копия – это просто работа, не произведение искусства…

– Да, вы правы. Сколько же она, по-вашему, стоит?..

– Пустяки, десять тысяч долларов, – небрежно проговорил художник.

– Не мало! Однако!.. Это холст и масло?

– Да, вы правы можно и подешевле отдать…

– А что же вы, Серж, совсем не пишите копии? – спросил гость заинтересованно.

– Нет, категорически нет. Я продаю только собственные авторские идеи. И так времени мало, еще повторять чей-то бред! Смысла в этом нет…

– А вы оригинал, Алекс, признаюсь, что не встречал ранее таких людей. Прямо многогранный гений? – цинично проговорил усатый человек.