Выставляя на стол противни с золотистой запеченной картошкой и здоровым куском жареной говядины, стейком здешним, Лиен внимательно рассматривала Леонида. Усевшись за стол и дождавшись, когда он порежет хлеб (откуда у них это взялось, Ленька не понял, но пока он не нарежет хлеба, они к еде не притрагивались), накладывая себе картошку, невинно спросила:

– Лень, это не нашей ли училки зубки такие ровненькие у тебя на груди отпечатались? – и скромно улыбнулась при этом.

– Кха… – закашлялся Ленька, едва не опрокинув на себя кружку с чаем. Лиен неторопливо встала, обошла стол и постучала ему по спине. – Спасибо, сестренка. Только в следующий раз хоть предупреди, ладно?

– О чем? – улыбнулась девочка, усаживаясь на свое место и раскладывая на коленках салфетку. – Лень, если это на самом деле Ольга, то я за тебя очень рада. А то ты сам не свой первый месяц ходил. Да и Старицкая на тебя порой такие взгляды бросала, когда ты не видишь.

– И что, вся школа в курсе? – мрачно поинтересовался Леонид, накладывая себе на тарелку салат и отрезая шмат говядины.

– Нет, ты что? Конечно нет, просто ты мой брат, и я тебя неплохо знаю. Да и Старицкая все-таки моя училка, и пару раз так, вроде как ненароком про тебя выспрашивала. В основном, когда мы оставались наедине и на русском языке. Точнее, она расспрашивала как бы про меня, но так, что я рассказывала и про тебя. Так что не беспокойся, в школе вряд ли кто вообще подозревает. Приятного аппетита, брат. – Лиен приподняла чашку с чаем, салютуя Леньке.

– Спасибо, успокоила. – Ленька на самом деле успокоился. Лиен девчонка, конечно, вредная, но очень умная и наблюдательная. И если она сказала не переживать, то так это и есть. – Только Ольге не проговорись, что увидела. Не дай бог, подумает, что хвастался.

– Партизаны, – фыркнула девчонка. – Чего прячетесь, от кого? В правилах школы нет ограничений, я читала твой контракт.

– Не совсем, Лиен. Там есть строчка «о добропорядочном поведении преподавателя». Мы же в евангелистской общине живем, и как отнесутся попечители школы к роману между учителями, я не знаю. Да и Ольга о родителях заботится. Так что помалкивай, хорошо?

– Угу, – дожевывая картошку, кивнула Лиен. – Договорились. Ты что-то мало ешь, наверное, влюбился. – И она засмеялась, глядя на покрасневшего брата.

– Мэм, к вам можно? – Ленька постучал в косяк приоткрытой двери и вошел в класс, где, обложившись тетрадями, сидела Ольга. Очень строгая, в аккуратном темно-сером платье чуть выше колен. Как истинная аристократка, элегантная, очень женственная и с великолепным вкусом, Ольга не носила оружие на поясе с неподходящей одеждой. Вот и сейчас в сумочке у нее лежал ПМ с тремя снаряженными магазинами, и она достаточно неплохо стреляла из него. Как она сама говорила: «Чтобы не быть белой вороной в ястребиной стае».

Буквально пару минут назад шумной неуправляемой толпой из школы выбежали под проливной дождь дети, торопясь по домам. Кто рассаживаясь по машинам матерей и знакомых, набиваясь до состояния «кильки в банке», а кто порскнул веселыми воробьями, расплескивая лужи, прямиком по дороге. И непогода им нипочем – дети есть дети.

– Заходите, сэр, – кивнула девушка, поднимая голову от тетрадей. Удивленно приподняла бровь, глядя на прислонившегося к косяку парня. Потом, чуть подняв очки, пару секунд поиграла бровями и смешливо фыркнула. – Лень, у тебя вид киношного ковбоя, который не знает, о чем заговорить с девушкой. – И, не дав сказать ему слова, сменила тему: – Я рассказала о тебе и обо мне твоей сестренке. Она очень умная девочка и настоящая женщина. А у нашей сестры глаз наметан на всякие мелочи, потому скрывать глупо. Но я попросила никому об этом не говорить.