В конце недели Пашкины родители, как и условились, приехали домой к Катерине.

Елена Павловна, как ни в чём не бывало, стрекотала не умолкая. Она хорошо помнила наказ цыганки: уступишь − всё по-твоему будет. С интересом осмотрела хозяйство, похвалила порядок в доме и на дворе, восхитилась цветущими цикламенами.

Особо заинтересовалась термосом, который Катя с бабулей когда-то давно смастерили из старой алюминиевой пайвы. Поцокала языком, удивляясь простоте и эффективности конструкции и тут же, на холодной веранде, углядела Тимуровы тюки с товаром.

Катерина, смущаясь и пылая щеками, объяснила, что это и откуда. Елена Павловна, любопытная, как все женщины, попросила разрешения посмотреть. В тюках обнаружились толстые мохеровые свитеры с неброским рисунком, вязаные пушистые штаны грязно-серого цвета и шерстяные носки из овечьей пряжи.

− Да, с этим на рынок не пойдёшь, − протянула Ракитина и, призадумавшись, вспомнила ещё одно предсказание гадалки: деньги где-то рядом с тобой, удача тебе будет, только ты сама её не упусти!

Решение созрело мгновенно. Елена Павловна тут же собрала в горстку всех присутствующих и объявила:

− У нас в городе это не продать! Ну, разве что по знакомым попробовать предложить, но это долго и муторно: тому − подешевле, этому − в долг без отдачи. Не вариант, в общем и целом. Да ещё и наслушаешься всякого! А вот в районе − самое оно! Павка, сбегай, принеси из машины атлас. Я предлагаю составить маршрут и проехаться по деревням. Во многих есть мини-рынки, но идеальный расклад: пристроить товар в местные магазины. Во-первых, у продавцов всегда в наличии живые деньги, во-вторых, это будет всё же опт.

− Лена, но это же − чужое!? − недоумевал Платон Данилыч, несколько шокированный напором супруги.

− И что ты прикажешь с этим делать: раздать бомжам или свезти на свалку? Здесь вообще-то не камера хранения! И потом, давайте решать проблемы по мере их поступления. Вернётся хозяин − будем разговаривать, − возразила Елена.

− А поедет-то кто?

− Ты, Павлик и Катюша.

− А работа? − упирался Платон Данилыч.

− У тебя отгулы накоплены, Павка возьмёт неделю в счёт отпуска, а Катерина − вольный казак. Казачка, − поправилась она. − Как раз до Нового Года успеете вертануться.

− Ну, ты, мать, даёшь! − сказали отец и сын Ракитины в один голос.

* * *

Вернулись они через неделю, распродав всё подчистую.

Во время их отсутствия в посёлке произошло одно событие.

В субботу вечером соседка Людмила закончила перегонять бражку, которая дожидалась своего времени ещё с осени. Этот непростой процесс занял у неё несколько дней, целиком поглотив Люсино внимание.

Приняв на грудь, по её собственным словам, стопарик, Люся взяла лопату и вышла к калитке раскидать снег, которого за последнюю неделю навалило до окон.

Краем глаза она поглядывала на дорогу, поджидая Генку. Обычно его подвозил с работы сосед Лёша, трудившийся на рынке контролёром. Лёша был здоров как бык и безобиден как младенец. Правда, знали об этом только его родные да хорошие знакомые. На остальных Лёшина плотная фигура в камуфляже и лысая голова в балаклаве с подвёрнутыми краями производили неизгладимое впечатление. Свой побитый жизнью ГАЗик он тоже раскрасил под камуфляж и оснастил бампером, сваренным из гнутой трубы.

Вдали показались огни фар. Люська встала, опершись на лопату, и приготовилась встречать любимого. Но это оказалась незнакомая тёмная «девятка», которая остановилась у Катькиного дома.

«Неужто хозяйка вернулась?» − подумала Люська и, воткнув лопату в снег, двинула навстречу. Из автомобиля вышли двое.