* * *
Катерина не слукавила: эти сто пятьдесят рублей действительно были её последними деньгами, теперь даже автобусный билет купить не на что.
Две недели назад Тимур внезапно собрался, выгреб всю наличность и сказал, что едет за товаром. Катька удивилась: за каким таким товаром, когда последняя партия ещё не распродана − тюки со шмотками свалены в углу. Спросила и испугалась: Тимур зыркнул так, что под ложечкой похолодело. В последнее время он вообще был каким-то странным: то молчал, уставившись в одну точку, то психовал без всякого повода.
Катька затаилась, старалась не попадаться под руку, с расспросами не лезла, но, припомнив и сопоставив, поняла, что всё началось с того вечера, как в гостях у них побывала Женька − подружка дорогая.
"Вот дура, − корила себя Катька, − сама эту заразу в дом притащила! Похвастаться захотелось! А ведь ещё бабушка учила: чем похвалишься − без того и останешься! А у Женьки глаз − ох, какой завидущий!"
Ещё со школы повелось: стоило только Женьке заметить и похвалить на Катьке какую-нибудь обновку, тут же случалась неприятность: заколка ломалась, блузка цеплялась за гвоздь, новый плащ обрызгивал водой из лужи проезжающий мимо самосвал.
Так что сидеть теперь Катьке и без постояльца, и без денег.
Поначалу Катерина спокойно ждала, когда Тимур вернётся, благо, картошка в подполе своя, да и запасы кое-какие имеются, но когда не осталось денег даже на хлеб, поскреблась в двери к соседке Людмиле.
− Катюха! Чего в пороге жмёшься? Заходи, чайку пошвыркаем.
− Люсь, ты мне не одолжишь рублей пятьсот?
− Ну, ты, подруга, и сказанула. Откуда у меня такие бабки? На комбинате опять зарплату задерживают, а Генкина пенсия, считай, вся на лекарства уходит. А Тимур-то чего говорит?
− Нету Тимура, − всхлипнула Катерина. − За товаром поехал… Вот уж месяц как…
− Вот чурка хренов! − Люська упёрла руки в боки. − Поматросил, значит… А я тебе говорила, предупреждала, что нельзя с этим козлом связываться!
− А чё ж ты у этого козла в долг брала без отдачи? – взвилась Катерина.
− А ты нас не попрекай, − Люська горделиво вздёрнула подбородок, − мы на своей земле живём! А эти – понаехали, и значит должны нам! Как коренному населению…
− Ага, − из маленькой комнаты, опираясь на костыли, выдвинулся Люськин сожитель Генка. Небритый, помятый, в полосатой тельняшке. Генка работал на рынке − изображал ветерана афганской и чеченской войн, хотя на посёлке все знали, что ногу он потерял, попав по пьяному делу под поезд. Дыхнул перегаром:
− Мало этим шалавам наших русских парней! Пока пацаны там родину защищают, эти паскуды тут перед черножопыми ноги раздвигают…
− Э! Ты чего несёшь? Не на митинге! − разозлилась Катерина. − Пока Тимур тебе на водку давал, хорошим был?
− Вот-вот! − отбил подачу Генка. − Спаивают наш народ! И наркотой травят!
− Какой наркотой? − Катерина аж задохнулась от возмущения.
− А такой, за которую срок полагается! − гаркнул Генка. − Шляется тут шалава подзаборная, корчит из себя святую невинность… А ну, п-шла отсюда!
− Катька, ты бы и вправду шла, − забормотала Люська, разворачивая Катерину и подталкивая в сторону двери. − На вот тебе, − воровато оглядываясь, сунула Катьке в карман две бумажки, − и Тимура своего не ищи: сгинул и сгинул! А Генку не слушай − несёт всякую ахинею с перепою…
За воротами Катерина посмотрела, чего ей сунула Люська: сотка и полтинник. Ну, всё вперёд.
Глава 7
Генкины слова про наркоту буквально жгли мозг, и Катерина рванула на рынок. С расширением бизнеса Тимур сам перестал стоять за прилавком, да и Катьке велел сидеть дома, не отсвечивать − нанял реализаторов на две точки. К ним Катерина и отправилась за информацией. Кроме того, надеялась пристроить оставшееся шмотьё, чтоб получить хоть какие-то деньги.