Стараясь производить как можно меньше шума, он залез в шкафчик над раковиной и вынул из него джезву и пакет с молотым кофе. Кофе был дрянной, пережаренный, но заваривался хорошо и оказывал на нервную систему действие, подобное погружению в ледяную воду – сердце начинало колотиться, и глаза вылезали из орбит. Это было именно то, что требовалось сейчас капитану Ярцеву. Он успел поставить джезву на плиту, когда в кухню вошла жена в накинутом поверх простенькой хлопковой ночнушки фланелевом халате. Волосы она собрала в аккуратный хвост на затылке – любимую прическу капитана и вообще выглядела так, будто и не думала спать. Глядя на нее, Ярцев испытал неожиданный укол щемящей нежности. Она была такой домашней и молодой в этом халатике, что капитану вдруг захотелось на недельку сбежать куда-нибудь с ней вдвоем.

– Привет, полуночник, – сказала она. – Что это ты тут затеял? Кофе? А почему без меня?

– Я думал, ты спишь, – сказал Ярцев. – А ты, оказывается, только притворяешься.

– Вот именно, – кивнула она, усаживаясь на табурет, – притворяюсь. Какие у нас планы?

– Планы у нас простые, – ответил капитан, – незатейливые планы. Сейчас мы попьем кофе…

– А потом?

– А потом, пока ночь не кончилась, я намерен сделать тебе неприличное предложение.

– Обожаю неприличные предложения, – голосом валютной проститутки сказала мадам Ярцева.

– Вы опять за свое? – донесся из-за тонкой перегородки полный страдания голос Ярцева-младшего.

Капитан переглянулся с женой, и неожиданно оба расхохотались во весь голос – так, как если бы им было по двадцать лет.

После разговора с курсантом Гавриловым капитан Французов не находил себе места. У него никак не шло из головы то, что рассказал ему курсант. Оставаясь внешне спокойным, он раз за разом прокручивал в голове все, что знал о Николае Панаеве, пытаясь найти слабое звено в казавшемся ему по-настоящему мужском характере парня и определить свою долю вины за случившееся. До разговора с Гавриловым с этим как будто все было ясно: он что-то упустил в процессе тренировок, и Панаев, столкнувшись с неожиданным нападением, не сумел защитить себя достаточно эффективно. В свете состоявшегося разговора все это представлялось капитану совсем по-иному: похоже, ошибка была не в физической, а в психологической подготовке парня. Кажется, он вообразил себя суперменом и решил на этом подзаработать, а это, по убеждению капитана, был один из кратчайших путей к могиле или, в лучшем случае, к тюрьме.

Как удалось ему уяснить из сбивчивого рассказа Гаврилова, ночной клуб "Атлет" был не просто дорогим кабаком. Он представлял собой гибрид ночного ресторана со спортивным залом. Днем в зале тренировались боксеры, а по ночам там проводились подпольные бои с тотализатором, приносившие владельцам клуба немалый доход. Судить о размерах этого дохода можно было по тому, что участие в одной схватке приносило боксеру триста долларов, – это проигравшему. Гонорар за победу зависел от суммы сделанных ставок и колебался, как понял Французов, в пределах от семисот до полутора тысяч долларов. Это были большие деньги и огромный соблазн, против которого, судя по всему, чемпион области устоять не смог, что и привело его к такому печальному концу. Погиб Панаев на ринге или был убит позже с целью ограбления, было не так уж важно. Французов полагал, что выяснение обстоятельств его смерти не составит труда для капитана Ярцева и его коллег.

До конца рабочего дня Французов трижды звонил Ярцеву, но так и не застал того на службе. Делиться информацией с незнакомым дежурным он не стал: