– Это не стрелок ордена, – тихо ответил бывший рыцарь и почернел лицом. – Это брат Карл…

– Рыцарь? Твой друг?

– Да. И если он один, переодетый, вез эту святыню, то значит, мы потеряли в Словакии еще один замок. Где вы его нашли?

– От Пятничного тракта прямо на юг, влево от Запретных земель, если от трактира считать.

– Сюда вез, – горестно вздохнул священник. – Бедный, бедный Карл… Его замок не устоял, хотя мы отправили помощь…

– «Копье» рыцаря Стефана Зарембы, что сейчас находится в плену у пана Сартского?

Старик только кивнул в ответ. На почерневшем лице светились глаза, а по пыльной щеке поползла слеза, оставив чистую дорожку и спрятавшись в густой, с седыми прядями бороде.

Андрей молчал, глядя на искреннее горе – что такое потеря друзей, он хорошо знал. И, желая отвлечь священника от переживаемого горя, тихо повторил свой вопрос, что сильно заинтересовал его.

– Чей это меч?

– Иоанна Златоуста, – просто и коротко ответил старик.

– Святого? – Удивление было искренним.

– Нет, тогда он был еще язычником и полководцем. Великолепным воином. А святым он стал позже, после того как в его руки попал этот меч. Перед завоеванием Никеи магометанами этот меч, что хранился в церкви, увезли. А папа передал его позже нашему магистру. Он хранился в одном из орденских замков в Словакии. Каком – неважно. Они все, кроме последнего оставшегося, захвачены уграми. Бедный, бедный Карл…

– А ножны где?

– Их не было, и каковы они, никто не знает. Но если они соединятся с клинком, то будет чудо…

– Даже так?

– Есть одно пророчество…

– Какое?

– Зачем тебе это знать?! – усмехнулся старик, встопорщив бороду, и Андрей понял, что тот ему ничего не скажет. Или ответит, но не правду, а если и оную, то не всю. Потому задал другой вопрос, мучавший его сегодня с самого утра:

– Для чего ты меня облачил в эти латы, отец?

– Не отец я тебе, брат-командор…

Не договорив, старик бросил на него испытующий взгляд. Такой, что у Андрея пробежали мурашки по коже. Он понял, что отказаться не имеет права – «Раз попала собака в колесо, пищи, но беги!», а плечами пожал, как бы говоря – куда деваться. Видно, совсем худо обстоят дела у ордена Святого Креста, раз за первого встречного хватаются!

– Встань на колено!

Священник словно прочитал его мысли и резанул взглядом. Потом взял меч и воткнул его в землю, впереди стоящего на одном колене Андрея.

– Клянусь верой и правдой вечно служить ордену Святого Креста, пока не оставят меня силы!

– Клянусь Господом нашим!

– Клянусь возвратить ордену Святого Креста былую силу и славу! Клянусь приложить все свои силы, чтобы изгнать из христианской земли неверных и не опускать меч свой, пока не будет этого на нашей многострадальной святой земле, осененной Иисусом Христом!

– Клянусь Господом нашим!

– Твоя клятва ордену Святого Креста принята! Во имя Отца, Сына и святого Духа! Аминь! Встань, брат-командор, и теперь возьми сей меч, святыню христианскую, и носи его доблестно по освященному праву! Он достойно сражался за христианскую веру!

– Аминь! – повторил за священником Андрей взволнованным голосом. Он поднялся с колена, вытащил меч из земли, отер лезвие и нежно поцеловал серебристую в лучах солнца сталь.

Губы словно обожгло кипятком, и он отшатнулся. Колючие мурашки от похолодевших губ побежали электрическим током по всему телу, и в голове словно взорвалось солнце, ослепив на мгновение ярким, плазменным, чистым светом.

Андрей открыл глаза, поморгал – казалось, он даже стал лучше видеть. Или краски окружающего мира стали ярче? Он потряс головой, словно спросонок, и взглянул на старика. Тот, повернувшись к нему спиной, копался в своей торбе, разыскивая или перекладывая там что-то.