– А я льва увижу, так сразу же во все свои силы от него дёру даю. А как тяжело станет, я тут же сразу рельсу на песок бросаю – ни один лев не догонит, так легко мне бежать становится!

Он снова прыснул смешком и впервые увидел, как по-детски может смеяться старый рыцарь, закидывая назад голову, а на лице от жизнерадостного смеха исчезли на это очень короткое время все морщины.

– Я не смеялся уже почти двадцать лет, и этот смех есть доброе предзнаменование, брат-командор. Пока не вернулись эти юноши, я скажу тебе сразу – теперь по регламенту ордена Креста я в твоем полном распоряжении и готов выполнить любой твой приказ! Кроме одного – того, что противоречит принятому мной сану.

Тут священник серьезно посмотрел прямо в глаза Андрея и стал чеканить слова:

– Ты последний оставшийся командор – сейчас ты единственный «хранитель», а потому глава ордена Святого Креста. И на тебе теперь лежит вся ответственность. Ты должен будешь возродить наш рыцарский орден, чтоб он воспрянул, как феникс из пепла. А это тяжелая задача, ведь орден обескровлен и слаб, большинство польских панов и немецких баронов – наши лютые враги. Я буду помогать тебе по мере моих скромных сил и знаний. Можешь на меня полностью положиться.

– Почему ты так решил, брат? И как тебя зовут? Ты так и не назвал мне своего имени.

– Сейчас паства называет меня отец Павел. В миру звали меня Любомир, я из захваченного ныне басурманами славного Киева, что Куйябой стал. Я из полян. В детстве стал холопом, попал в Богемию, где взял в руки меч и беглым вступил в орден, ставший моим спасением. Через пятнадцать лет получил серебряный пояс оруженосца, «полу-брата», как их называют. Вскоре на поле боя с уграми командор Ульрих фон Райхенау посвятил меня в рыцари, так я стал братом. У меня нет и никогда не будет детей, тем паче жены, да и родных, что остались на Днепре. Орден есть моя единственная семья и привязанность. Я не могу служить ему мечом, но рука может держать крест. Сейчас мне уже полных 62 года, следующей весной может быть на год больше. Вот только будет ли…

Священник на секунду замялся, глаза гневно сверкнули, а уголки рта собрались в кривой улыбке.

– Сюда придут со своим воинством паны Завойский и Сартский. Прости Господи им злодеяния, ибо они не ведают, что творят! – Отец Павел перекрестился. – Мы все тут погибнем! Неминуемо! А потому не стоит рисковать – ты должен немедленно уходить в Краков, там есть наш замок Замостье, и чехи – давние союзники ордена. А оттуда в Богемию или Моравию, где у нас есть пять замков. Там ты и все твои люди нужны до зарезу. Ты последняя надежда ордена…

– Погоди торопиться, брат Павел! – несколько невежливо перебил священника Андрей. – Куда и зачем мне уходить – это я сам решу. Хочу только получить от тебя честный и прямой ответ – только поэтому ты признал меня командором ордена?

– Ну и хватка у тебя, брат Андрей. Я рад, что в тебе не ошибся, – старый рыцарь улыбнулся, но его голос построжал, – не потому я признал тебя командором! Будь это так – сам убил бы!

Глаза старика загорелись нешуточным гневом, а у Андрея захолонуло сердце – такой дед убил бы сразу и не поморщился. Матерый вояка и до того, как красный плащ на сутану сменил, немало крови пролил.

– Грешно сомневаться в Божественном провидении. И не мне, скорбному, это делать! Ты воин и попал сюда с другого мира. Так?

– Так, – с этим трудно было спорить.

– Ты удивительно похож на командора Андреаса фон Верта, и обликом, словно близнец его, и жизнью, в которой красной нитью прошла война с неверными, как и у него! Орденскую наколку тебе сделал твой друг, воин. И нанес ее, как нашу, а не как принятую в твоем времени…