– Появится красная точка – нужно идти в том направлении, – пояснил сержант. – Точка начнет увеличиваться, затем превратится в шарик… Предмет, который мы ищем, излучает в определенном диапазоне, его ни с чем нельзя спутать, такой вот он уникальный.

– А что это за предмет, чтоб я сдох? – раздражение в голосе я скрыть и не пытался.

– Это… – Диррг замер, глянул мне за спину. – Вперед, бегом! Противогаз!

У него было феноменальное чутье на опасности горячей зоны, поэтому я стартовал, не задумываясь. Сам сержант тоже побежал по коридору, тряся солидным брюшком и вскинув «лопату» на плечо.

За спиной мягко вздохнул великан, по стенам, между которых мы бежали, составленным из черно-белых и изумрудно-золотистых «микросхем», зазмеились тонкие трещины… Выхлоп, чтоб ему провалиться, и счастье, если пол не провалится под нашими ногами прямо сейчас!

Диррг споткнулся, но я подхватил соратника под локоть, перехватил его прибор. Оказался тот совсем легким, не больше килограмма, а рукоятка под пальцами вибрировала, точно живая.

Поворот, еще один, узкая лестница вниз, нас догнал второй вздох, не такой сильный, как первый, но пахнущий серой. Я мигом задохнулся, несмотря на надетый противогаз, перед глазами потемнело, в груди словно объявился бешеный кот, начавший драть ее изнутри когтями на многочисленных лапах.

Устоять! Устоять! Если упадешь, то ты труп!

Меня повело в сторону, я ударился о выступ стены, и резкая боль помогла очухаться. Новый вздох обошелся без боли, только с хрипами, я различил перед собой широкую спину Диррга, болтавшийся на ней рюкзак, и понял, что выключился на каких-то несколько мгновений.

– Давай! – бросил он через плечо. – Немного осталось!

Лестница кончилась, под ногами очутился пол очередного коридора, а справа – монолитная золотистая стена, за которой прятался собственно двигатель размером с деревню. Третья волна выхлопа толкнула сзади, но совсем мягко, и сердитый рокот затих вдалеке.

Удрали! А задержись секунд на десять, там бы и остались!

– Живы, – сержант остановился и согнулся, упершись широкими ладонями в колени. – Ухх… Уффф… Пффф…

Несколько минут мы просто дышали, приходя в себя.

– Давай выпьем, сам Гегемон велел, – Диррг с кряхтением потащил с плеча рюкзак, внутри булькнуло, и на свет явилась обтянутая тканью старинная фляга с металлическим стаканчиком вместо крышки.

– Дедушкин самогон? – спросил я, настороженно глядя на прозрачную жидкость.

Пахла она слабо и безобидно – травой, мхом, листьями.

– Он, – признался сержант. – Рецепту лет двести, еще до Гражданской реформы.

Когда-то шавваны были просто бесправными рабами кайтеритов, но потом создатели Гегемонии осознали, что себе дороже, и стали давать некоторым чешуйчатым гражданство – чтобы те сами справлялись с быдлом. Разделяй и властвуй – работает по всей вселенной.

Я осторожно пригубил.

Самогон оказался густым, сладковатым, а от изобилия вкуса я просто задохнулся. Мягкий огонь скользнул по горлу, и мне стало жарко, словно из тени я выбрался на солнцепек. Ощущение продлилось всего мгновение, а потом исчезло, и во рту остался привкус рябины, меда и лесных орехов.

– Закусывай, – Диррг протягивал мне пучок домашних колбасок, тонких, словно веревочки, с блестящими капельками жира, я сунул его в рот, ощутил волокнистую, мясистую плоть, крупицы соли и специй.

За колбасками явились пирожки – с фруктовым творогом, с мягкими орехами, что хрустели на зубах, источая кисловатый сок, с мелко нарубленным мясом, напоминавшим баранину, но более нежным, с чем-то вроде слабосоленой икры, хотя это могло быть что угодно, пыльца каких-нибудь растений или выделения гигантских молочнокислых лягушек. Проглотил я их – пирожков, не лягушек – наверное с дюжину, и запил еще одной стопкой самогона, который пошел как родной.