Скорая встреча с Адамом сокращала жизнь одиночеству. Календарь методично отсчитывал дни: пять …четыре …три …два …один. Оставшиеся часы таяли, умещаясь в минуты и в секунды. Стук отозвался в сердце.

В открытой двери материализовался безупречный силуэт и мгновение остановилось. Через сотню лет я бы узнала этот единственный любимый образ. Отдохнувший и загорелый, возмужавший и окрепший на пороге явился Адам. Это был подарок судьбы. Его взгляд пронзил моё сердце, глаза от счастья налились слезами, открытая улыбка взывала к страсти. Радость охватила измученное сердце, закружила голову. Невесомость завладела телом и, взлетев, мы через долю секунды спустились в опасной близости.

Скоротечное молчание, ставшее фишкой в наших отношениях, тянулось вечность. Боясь дыханием нарушить тишину, мы громадными глотками насыщались любовью, жадно съедали друг друга, пытались вскрыть перемены. Слезы счастья выдали глубокую тайну души. Сканируя абрис, мы заиндевели как изваяния. От жаркого желания соединиться таял лёд сердец. Не в силах оторвать взгляд от Адама я обласкала каждый дюйм его тела.

Время стиралось в пространстве, мгновения казались вечностью длившейся бесконечно. Адам жадно скользил глазами по моему озябшему без любви телу, шифоновому платью, загорелым бронзовым ногам в туфлях на каблучке. Он нежно убрал с лица выцветшие от солнца белые пряди волос, задержал взгляд на глубоком вырезе платья, разжигая во мне страсть. Я с придыханием наблюдала за каждым его движением, наслаждаясь крепким телом. Как в немом кино он цеплялся взглядом за каждую клеточку моего тела.

Временное пространство, набирая обороты, сокращало мгновения наслаждений любовью на расстоянии. Час настал, время рвануло, достигло заветной цели и удовлетворило стремление слиться воедино, чтобы ощутить близость каждой молекулой.

Адам нежно погладил щеку, хотел почувствовать её бархатистость, коснулся пальцем каждой черты и стёр слезу. Оглаживая волос, он щекотно целовал пряди, ощупывая каждый волосок. Его ласки сравнимые с дуновением ветра, заставили соски затвердеть и предательски проступить на платье. Прислушиваясь к счастью, сердце стучало, а душа замирала. Пальцы Адама скользили по спине, спустились на талию, он крепко сжал её в мускулистых руках, приподнял меня и, бережно удерживая как хрупкую вазу, поставил на пол, боясь уронить, встал на колено и поцеловал в живот. Прижав голову Адама к груди, я запустила руки в его волосы и плакала от счастья, что мы рядом и между нами стёрлись расстояния.

В горле от желания пересохло. От поцелуев бросило в жар, сердце выпрыгнуло, волна горячих приливов окатила тело и я загорелась как факел. Все жарче были наши поцелуи, когда стоном взорвалась сумасшедшая страсть. Раскрепостившись в пылких объятиях моего самца, я как пластилин таяла в искусных руках мастера, лепившего любовь. Ликующая душа стремилась обладать любимым.

Я хотела навсегда избавиться от платья, ненавистной детали разделяющей нас, грезила, чтобы оно мгновенно растворилось и исчезло, как облако в жаркий день. Он его снял. Задыхаясь от вспыхнувшего вожделения, я ярко пылала, как безжалостно политый маслом огонь. От блаженства разливающегося сладкой истомой, мир уплывал из-под ног. Сопротивляться страсти не было сил, да и зачем?

Долгожданное слияние длилось вечность, нашему счастью не было конца. Предаваясь сладкой любви, мы постигли неземные чувства, погрузились в горячие минуты с обоюдного молчаливого согласия. Вспоминая пылкие поцелуи, бурные объятия, тактильные ощущения, полёт души я чётко осознала, что чувства остались неподвластны течению времени.