Неловко, судя по всему, только мне. Малявка беззаботно попивает кофеёк и в ус не дует.

― Во-первых: где лежит утюг? Я всё обыскала ― и не нашла.

― Ищи в магазине. У меня его нет.

Новость Сашу не радует.

― Прико-о-ольно. И что делать? У меня в чемодане все вещи помялись.

― Сочувствую. В стиралке, конечно, есть режим глажки, но это шляпа. Очередной маркетинговый ход.

― И как же ты свои вещи гладишь?

― Да никак. Они пока сушатся, сами как-то вытягиваются. Что-то ещё?

― Да. Какая маршрутка едет до Первомайской?

― Зачем тебе туда?

― До колледжа хочу доехать. Надо довезти оригиналы документов. Ну и посмотреть, где буду учиться.

Растираю сонные глаза.

― Я тебя подвезу.

― Не надо. Хочу по городу пройтись, до набережной прогуляться. А на обратном пути в магазин зайти, продуктов купить. Думала завтрак приготовить, но изо льда мало чего можно сварганить. Только вот сбережений у меня немного. Всё на билет ушло... ― вытянув губы трубочкой, невинно хлопают накрашенными ресничками.

Ну понятно. Меня караулили, чтоб денег выпросить. Годы идут, ничего не меняется.

С-стабильность.

Собираюсь встать, но вовремя вспоминаю о своём "неглиже", от которого топорщится одеяло.

― Подай джинсы. На спинке кресла висят, ― моментально жалею о своей просьбе. ― Мать твою... Обязательно через меня это делать, кобылка?

Запрыгнувшая на меня Горошек вышибает из лёгких дух. Чуть рёбра своей тушкой не переломала, хотя внешне пушинкой смотрится.

― Прости, ― тянутся к стоящему рядом креслу, нависая надо мной и щекоча кончиками волос.

― Приятный запах, ― не могу не заметить, вдыхая сладковатый земляничный шлейф духов.

― А вот тебе не помешало бы почистить зубы.

Надо думать.

― На личности переходим? Окей. Ты бы тогда, приличия ради, лифчик надела, ― парирую я. И за дело: через белую ткань футболки без труда проглядываются торчащие бугорки сосков. ― Смотрится похабно.

Не говоря о том, что неуместно. И самую малость... возбуждающе.

Чёрт, я не виноват. Это физиология.

― Не нравится ― не смотри, ― резонно замечают, бросая на меня добытые джинсы.

Тоже верно. Через силу заставляю себя отвести взгляд от аморального, но залипательного зрелища, переключаясь на потрошение карманов.

― Хватит, чтобы купить пожрать? ― протягиваю пятитысячную.

― Вот это бутербродик, ― удивлённо округляют кукольные глаза, отбирая у меня сложенную пополам стопку. ― Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, восемьдесят три... четыре... ― в ход идёт математика. Правильно, чем ещё заняться в девять утра? ― Тут, как минимум, три маминых зарплаты. Всегда носишь такие суммы столь небрежно?

― Не успел на карточку закинуть.

Прибыль от гонок всегда идёт наликом. Чтоб избежать лишних вопросов налоговой.

― Это всё твоё?

― Нет. Дали погонять на денёк, ― усмехаюсь. ― Глупый вопрос. Конечно, моё.

― Не знала, что инструкторы по вождению так хорошо получают.

― Тебе и это доложили?

― Не мне. Просто твоя мама часто общается с моей по телефону, а стены в доме тонкие.

― А я паршивая лежанка. Слезть не хочешь?

А то мне поджимает в одном месте. И уверен, ей тоже это хорошо ощутимо.

― Агась, уже, ― внаглую свистывают ещё одну оранжевую купюру, и бросив насмешливое: "На утюг", резво соскакивают с меня, заставляя охнуть, потому что её коленка не очень удачно прилетает в солнечное сплетение.

Лежу, оставшись один, слушаю шебуршание в коридоре и тихо охреневаю, потирая ноющее место.

Батут, дойная корова...

Спорим, это только начало? Что дальше?

***

А дальше я превращаюсь в нудящего деда-пердеда. Вечно всем недовольного и без конца ко всему придирающегося, потому что Саня, на правах старых знакомых, беспардонно садится на шею, болтая оттуда свесившимися ножками.