— Что там у тебя? — уже чуть нежнее спросила Соня.

— Он, — дрожащими губами произнесла феечка.

— Хорошо не “оно”, — тихо прошептала Сонечка, разглядывая дно своей чашки с собственно-честно-нацеженной кофейной гущей.

Два полукружия, словно увенчанные острыми зубчиками, дырочка в середине, как будто у сломанных ножниц. Фигня.

— А у меня что? — спросила ехидно. И с удивлением уставилась на фею, кажется, собравшуюся упасть в обморок. Интересное, однако, явление, а как выразительно смотрится!

Зефира вдруг стала прозрачной и болезненно-зеленоватой. Даже розовые воздушные рюшечки обвисли и задрожали, как в судорогах.

— Он? — андрофобия, что ли, у местных феечек?

— Да! — та даже не стала отрицать.

— Да кто “он”-то?! — рявкнула Соня взбешенно. Нет, этот самый Эдем вместе со всеми своими эдемскими “чудесами” когда-нибудь доведет ее до истерики!

— Да дракон же! — бледно-зеленая фея, видимо, была жертвой еще более странной фобии. Жаль, Соня не знала ее названия.

— Да чешуя с ним! — буркнула угрюмо, разом успокаиваясь. — Никаких драконов не существу…

Договорить Соня не успела, потому что тут вдруг случилось... Нет, даже стряслось. Даже скорей разразилось!

Вздрогнули стены. Заморгал свет. Раздался ужасающий гулкий звук: то ли рык, то ли грохот, а то и все вместе.

И что-то вывалилось из воздуха, грохоча и издавая ужасные звуки, похожие на работающий перфоратор дорожников. А еще скрежет. Как ножиком по стеклу, только громко. Полыхнуло ослепительно-белое пламя, и воздух замерцал и заискрился.

Хотелось зажать уши руками и убежать. Да хоть и под стол. Тем более что там уже зеленела щуплая задница феечки.

— Кого это тут не существует? — раздался над их головами оглушительный рык, от одного только тембра которого застыла кровь в жилах.

Девушки в ужасе переглянулись и единогласно решили молчать.

Молчание затянулось. “Ужас” не отличался терпением и, не подождав даже пары минут, снова взрычал, уже даже громче и еще кошмарнее:

— А кто мыл мой стол?!

Упс. Вот на этот вопрос был однозначный ответ. И не успела Соня даже воздуху в легкие набрать для последующего молчания, как подлая феечка уперлась в нее руками и ногами и выперла из-под стола.

Вид, наверное, у Сонечки был смешной и жалкий: на четвереньках практически в центре кабинета… а над ней возвышается… да, дракон. Шипастая морда, покрытаю тускло поблескивающей благородным металлом светлой чешуей. И взирающая на несчастную Соню со смесью ярости, недоумения и… облегчения?

— Я, — выдавила из себя девушка, — пыталась.

Морда отодвинулась, дракон попятился, разумеется, сшибая немедленно ненавистное то ведро и ломая злосчастную швабру. Грязная вода разлилась по свежевымытому полу, загубив все Сонины старания. Вот поэтому она и ненавидела уборку. Ползаешь, моешь, стараешься, а результат крайне недолговечен.

Дракон гулко дыхнул синим пламенем на это все безобразие. И вода испарилась, вместе с ведром и со шваброй. Завоняло паленой проводкой. Стало туманно.

— Встать! Обе встаньте!

Соне очень хотелось тихонечко выпасть в окно. Тихим трупиком там полежать и сбежать на край света. Да вот незадача: она уже тут, в этом самом краю, и попробуй ослушайся ты вот такого дракона.

Даже окончательно посеревшая феечка уверенно встала на четвереньки и выползла из-под стола.

Ах так? Да кто ты такой вообще, так рычать? Она уже давно не позволяла повышать на себя голос даже Борису. Ее вообще часто несло, когда на нее вдруг несправедливо орали. Вот и сейчас Соня нападала. Встала, уверенно отряхнула халатик, измазанный кофейной гущей, и нагло уставилась на этого… дракона.