– Здорово! – выдохнула Лизавета и обернулась, ища глазами подругу.
Ирина сидела на скамейке сгорбившись, как старушка, зажав руками голову, тихо раскачиваясь из стороны в сторону.
– Ира! Что?! – Лизавета подлетела к ней и заглянула в лицо.
Глаза Ирины были сухи и полны невыразимой, испепеляющей тоски.
Глава 3
Теперь уже проклятую память было не унять. Она высвечивала и подбрасывала Ирине все новые и новые подробности того далекого дня, которые, казалось, не могли, не должны были так ярко запомниться.
Был август. Именно последние числа месяца, как и сейчас. День города всегда праздновали в последнее воскресенье лета. Как и год назад, перед этим событием у Ирины была совершенно сумасшедшая неделя, когда она ежедневно поражалась скорости часовой стрелки и всякий раз с удивлением обнаруживала наступление ночи. Заснуть же могла только со снотворным. В эти суматошные дни постоянно казалось, что она обязательно что-то упустит или не успеет.
В голове крутилась тысяча «надо»: записать на радио фонограмму концерта на площади, перезвонить в авиаклуб насчет парашютистов, еще раз переговорить с менеджером эстрадной звезды для ночного шоу – уточнить условия оплаты, узнать, во сколько привезут из Центрального дворца световую аппаратуру для детского концерта, и еще десятка полтора-два маленьких и больших «надо».
Всю свою сознательную жизнь Ира занималась организацией всевозможных вечеров, утренников и концертов: и в школе, и в институте, и затем в Доме культуры, где несколько лет после института проработала директором. Но последние два года на ней лежал совсем иной груз ответственности: теперь она работала заведующей отделом культуры администрации одного из районов крупного промышленного города. Не ахти какой, но – начальник. Каждый праздник теперь для Ирины становился настоящим испытанием на прочность. Сегодня ее день был расписан по минутам. Она заглянула в кабинет методистов, до потолка заваленный свертками с призами и костюмами. Девочки раскладывали кукол по коробкам, а при появлении начальницы затарахтели обе, задыхаясь от переполнявших эти впечатлительные создания эмоций.
– Ирина Алексеевна, художники сказали, что колонны не готовы, потому что краска плохая – комками пошла. Я сейчас отнесла эмульсионку, они заявили, что высохнет только к обеду! – Молоденькая большеглазая Танюша обиженно хлопала глазами, с полной уверенностью, что настал конец света.
Шустрая, с мальчишеской стрижкой, Шура по-пионерски доложила:
– Ирин Лексевн, автобус на площадь отправили. Все директора и худруки уже там, за ведущими послали машину из музыкальной школы.
Ирина улыбнулась: на этих девчонок можно положиться, она их сама подобрала себе в помощники, когда заступила на этот пост.
– Девочки, я – на площадь. Таня, звони художникам каждый час, подгоняй. Как закончится концерт – пришлю автобус, пусть грузят колонны и везут в ДК. Вы обе с призами – туда же. Шура, оформляешь сцену, а ты, Тань, встречаешь выступающих. Детский праздник на вас обеих. Я приеду к самому началу – мне нужно начальство везти на стадион… Удачи!
Ирина закрыла за собой дверь и стремительно пересекла коридор – в ее кабинете надрывался телефон. Несколько минут она решала по телефону вопросы кормления артистов, размещения гостей и транспорта для жюри. Такое начало праздничного дня было привычно, как и сам ее длинный, узкий кабинет, залитый солнцем, и шум автомобилей за окном. Ирина сделала несколько пометок в ежедневнике, подошла к зеркалу и критически оглядела себя. Удивительно, как это ей удалось вчера выспаться? Обычно накануне праздника она просто не в состоянии заснуть. Из зеркала глядела энергичная двадцатисемилетняя женщина с блестящими серыми глазами, с эффектной стрижкой на основе длинных кудрявых пепельно-русых волос. Она нашла себя немного полноватой. И сразу представила, что сказал бы на это ее муж Саша: