Ну, может быть. Такое предположение сразу поясняет столь нелогичный поступок – марам отсюда дня два, а то и больше пилить до озера.

Ладно, до пещеры они дойдут и заберут свое золото. А дальше что? Пленника у них нет, зато есть приметы – Кийко они знают в лицо и по имени, знают, что у нас в отряде есть лучник.

Значит что? Значит Литвин в опасности. А вместе с ним и Шендр – их всегда видели вместе.

Как-то надо предупредить их, чтобы бежали из города – мары могут подкупить вояк или других колонистов и тогда моих боевых товарищей вынесут из города, перевязанных бантиком, и отдадут марам.

К каким выводам мы еще можем прийти? Из всей нашей пятерки только я остался неизвестным для маров. Они будут искать клон, а я-то уже выгляжу вполне себе обычно. Если не засвечусь нигде вместе с Шендром, Литвином и Кийко, мары обо мне и не узнают. Конечно, до того момента, пока как раз Шендр, Литвин или Кийко не расскажут им, кто я.

Так… Диспозиция ясна и она дурна, как говаривали в книгах, которые я любил читать. Теперь нужно решить, что делать дальше. Догонять маров бесполезно – они уже имеют огромную фору. Плюс, их намного больше, чем нас. Если Кийко не ошибся – две дюжины. Для нас двоих слишком много. Впрочем, я не уверен, что и с 5-6 марами справились бы. Пока мы их выбивали, пользуясь эффектом неожиданности, иногда численным превосходством. Да и то, нам банально везло. А вот при прямом столкновении… Думаю нам не выстоять – бойцы мы все еще аховые, оружие вроде и не полная дрянь, но все же. Про броню вообще молчу. Она есть только у меня. И большой вопрос, насколько она полезна. Еще один минус – Кийко ранен. И рана серьезная. Он стоять-то не может, чего уж говорить о попытке догнать маров? И что делать теперь?

Нет, у меня уже созрела одна идея. Но она была настолько маразматичной, что даже озвучивать ее я не хотел.

– Что делать будем? – поинтересовался я у Кийко.

Прежде чем он успел ответить, мы оба повернулись на странный звук, доносившийся со стороны. Мы синхронно повернули голову и удивленно рассматривали представшую нашим взглядам картину: Мундалабай, ловко орудуя тесаком, отрубал руку одному из дохлых маров.

– Ты чего делаешь? – спросил Кийко, когда немного пришел в себя.

– Еда запасать, – ответил Мундалабай, удивленно взглянув на нас. Мол, вот ведь, глупые, неужели не понятно?

– Какая, на хрен, еда? – возмутился Кийко. – Это ж человеческие трупы!

– Да, мясо, – заулыбался и закивал своей башкой Мундалабай, обрадованный, что мы его поняли, – много мяса. Надо разделать или мясо испортится.

– Ты что, их жрать собрался?! – спросил я, махнув рукой в сторону трупов.

– Мясо. Много мясо. Можно жить две луны. Если не разделать – испортится. Можно жить неделя. Потом мясо вонять.

– Твою мать… – вздохнул Кийко.

– Не трогай трупы! – приказал я.

– Но мясо испортится… – попытался гнуть свою линию Мундалабай.

– Мы не будем есть человечину!

– Мундалабай будет, – пожал плечами бывший раб. Мол, подумаешь, какие нежные – мне больше достанется.

– Ты тоже не должен есть человечину, – сказал я.

– Почему? – поинтересовался Мундалабай.

– Это ж трупы! Человеческие трупы! – воскликнул Кийко.

– А что можно есть? – спросил Мундалабай.

– Овощи, хлеб, – как несмышленому ребенку начал пояснять я.

– Мясо?

– Можно, – кивнул я, – но мясо животных – зайцев, оленей, свиней…

– А почему это мясо плохой? – спросил Мундалабай, указывая на трупы маров.

– Да потому что мы их пристрелили! Это же живые люди были! – возмутился Кийко.

– Заяц, олень, свинья тоже живой был. Мы убить и съесть, – продолжал упрямиться Мундалабай, – почему их можно, а мертвый человек нельзя?