Результаты путча имели самые печальные последствия для Комитета госбезопасности. Еще недавно могучая и грозная организация оказалась разгромленной буквально в считанные недели. Притом, на советские спецслужбы – разведку и контрразведку – был вылит поток всевозможных «разоблачений и обвинений». Неудивительно, что у многих наших обывателей сложилось представление о КГБ, как о неком монстре, державшем в страхе всю страну. Заказные журналисты стали сводить работу органов исключительно к репрессиям, лагерям, нарушениям прав человека и так далее. Все это блеф, потому что многие чекистские коллективы решали конкретные разведывательные и контрразведывательные задачи, обеспечивая безопасность Родины, армии, оборонной промышленности и противодействовали идеологическим диверсиям, которые мутным потоком корежили нашу мораль, соборность и историю. То же самое делается и сегодня против Российской Федерации.

В один из дней, после очередного показанного по ТВ «энкавэдэшного» пасквиля, автор ответил стихотворением в защиту своих коллег:

А вообще, ни одно уважающее себя государство не может обойтись без сильной разведки и контрразведки. Лично я никогда не стыдился своей службы в КГБ. И сейчас не стыжусь, потому что в годы работы мое подразделение ни на миллиметр не отступало от буквы закона.

Надо отметить, что у Федорчука со Щербицким сложились самые теплые – личные и рабочие отношения.

Виталий Васильевич вспоминал:

«А вот с Шелестом отношения были натянутыми. Очень уж амбициозным был этот человек и при этом малокультурный, ограниченный. Никаких других мнений, кроме собственного, не признавал. Любил самоуправничать. Не нравилось, видимо, ему, что меня на Украину прислала Москва. Он же заигрывал с националистами, на чем в итоге и погорел. В народе процесс снятия Шелеста с должности называли так – «вот он и прошелестел».

Я лично за те полтора года, что при Шелесте работал, был у него на докладе всего два или три раза, все больше ходил к Щербицкому, возглавлявшему тогда Совмин республики. С ним и решал все вопросы…

Переход свой в МВД могу объяснить кознями Андропова – он просто хотел поставить на КГБ своего человека – Чебрикова, к которому очень благоволил».

Интересны наблюдения В.В. Федорчука за поведением некоторых быстро перекрасившихся партийных чиновников:

«Вчерашние убежденные коммунисты вдруг превратились в одночасье в антикоммунистов, – вспоминал он, – пламенные интернационалисты ударились в национализм, а воинствующие атеисты заспешили со свечками в церковь. Самое интересное, что эти люди, как и прежде, стоят «у руля», получают государственные награды, не сходят с телеэкранов. При этом считают себя вправе учить жизни других.

Очень характерна в этом смысле фигура Леонида Кравчука, в советское время видного партийного идеолога, а позднее, – первого президента независимой Украины. Мне приходилось с ним иногда общаться.

Кравчук работал в Отделе пропаганды ЦК КПУ. Нередко сталкивался с ним в коридорах ЦК. Меня он почему-то панически боялся. При встрече сразу готов был, что называется, лапки кверху поднять, лебезил ужасно. Конечно, изо всех сил демонстрировал преданность советской власти, с «крамолой» боролся усердно. Но я, откровенно говоря, его недолюбливал».