– Почему же ты не хотела этого пять лет назад? – не скрывая сарказма, осведомился Алекс. – Тебе стоило хорошенько подумать, прежде чем отдавать ребенка. Нико только мой. Ты не заслуживаешь того, о чем просишь.

Сара посмотрела на него с вызовом:

– По-моему, ты сказал «любую цену», или я ослышалась?

– Я имел в виду деньги, и ничего больше.

Сара отшатнулась, словно он ударил ее. А Алекс не мог поверить, что, причиняя боль ей, он сам испытывает боль. Этого просто не может быть! Его долг – защитить Нико от этой женщины.

– Думаю, не стоит знакомить больного ребенка с матерью, которую он не знает, – едва сдерживаясь, начал Алекс. – Мальчик будет задавать вопросы. И что услышит в ответ? Что ты отдала его чужим людям? Неужели ты можешь быть такой бездушной? Его жизнь и так висит на волоске, а когда он узнает правду… – Алекс сжал зубы. – Нет!

Сара нервно пригладила волосы и, словно не в силах устоять на месте, заметалась по комнате. Желтое платье, облегающее ее фигуру, тихо шелестело, приковывая взгляд Алекса к телу, изгибы которого он прекрасно помнил. Лучший и единственный способ забыть о том, как им было хорошо в постели, – думать о сыне и о причинах приезда Сары в замок.

– Повторяю свое предложение. Я заплачу тебе миллион, если ты подойдешь в качестве донора, и миллион после операции.

Сара уставилась на него. То был взгляд разъяренной тигрицы.

– Повторяю еще раз, – четко проговорила она. – Как говорят в таких случаях, для особо одаренных. Мне не нужны твои деньги, Алекс. Мне нужен мой ребенок.

– Тебе нужен мой ребенок, – поправил ее он.

– Тогда нам не о чем больше говорить. Придется тебе продолжить свои поиски. – Она подошла к двери и распахнула ее. – Прошу меня извинить, ваше величество, но мне нужно собрать вещи. Спасибо за гостеприимство.

Алекс растерялся. Какую игру затеяла Сара, отказываясь от денег и требуя согласиться на ее условие?

В дверях молодая женщина задержалась. Ее губы тронула грустная улыбка, которая сразу же нашла отклик в сердце Алекса.

– Позволь, я все-таки поясню свою мысль. Поверь, мне не так уж просто будет уехать, зная, что мой сын… – Ее горло конвульсивно сжалось, голос дрогнул. – Я хочу только одного – возможности познакомиться с моим мальчиком, побыть с ним. Я останусь, если ты передумаешь. Иначе, клянусь, Алекс, я уеду, как бы тяжело мне ни было. Это оскорбление – предлагать матери деньги за жизнь ребенка.

Алекс совершенно ничего не мог понять. С чего Саре вдруг вздумалось изображать любящую мать, если она все эти годы прекрасно скрывала свои материнские чувства? Может, таким способом она надеется задеть его? И эту женщину он когда-то любил?!

– Закрой дверь.

Сара сделала так, как он просил, но ее рука по-прежнему лежала на ручке двери.

– Ты передумал?

Как будто у него был выбор. Алекс сделал глубокий вдох:

– Ты можешь навещать его, но только в моем присутствии или в присутствии моей матери.

– Ты боишься оставить Нико наедине со мной?

Алекс криво усмехнулся:

– Уж извини, но у меня есть причины тебя опасаться.

Глаза Сары потемнели от бушевавших эмоций, но она лишь сказала:

– Хорошо. Я принимаю твое условие, если только смогу находиться с сыном столько, сколько пожелаю.

– Идет. И последнее, Сара. На этот раз никаких уступок.

Она бросила на него подозрительный взгляд:

– Что еще?

– Нико не должен знать, что ты его мать.

Ее бледные минуту назад щеки вмиг окрасились алым румянцем. Пальцы буквально впились в ручку двери. Глядя ему прямо в глаза, она кивнула и вышла из комнаты с прямой, как у солдата на параде, спиной.