– Мы пытались сделать то, что должны были сделать давно, – снова подала голос Маргерит. – С самого начала нужно было запретить ему, но…

– Сколько он все-таки проиграл? – спросил я.

– Не знаю, – повторил Колин, качая головой. Выпрямившись, он откинулся на стуле и прижался затылком к холодной стене. – Может, двести «штук», может, больше. Как бы там ни было, он узнал местонахождение закладки и… – Он бросил на меня быстрый взгляд, и я понял, что это была наша – моя – закладка.

– Думаю, – продолжал Колин, снова наклоняясь вперед и глядя себе под ноги, – Сэл считал, что мы можем позволить себе потерять несколько пакетов порошка. Он был уверен, что мы подумаем на кого угодно, но только не на него, и сумеем уладить недоразумение с клиентом. Сэл не предусмотрел только одного: те, кому он задолжал, следили за ним. И они застали его врасплох… – Он бросил быстрый взгляд на неподвижное тело дочери. – До этого момента Мария, похоже, не замечала ничего подозрительного. Она отошла за лодочный сарай, чтобы покормить рыбок, и нашла на ступеньках твои часы. Мария знала, что это твои часы, потому что увидела гравировку. Думаю, она надела их на руку, чтобы отдать тебе, когда вы снова увидитесь, а потом…

Я машинально кивнул, а сам подумал: похоже, то, во что мы вляпались, далеко не закончено. В свою очередь поглядев на Марию, я прошептал, обращаясь не столько к Колину, сколько к самому себе:

– Кто-то пришел, чтобы получить долг…

Колин кивнул.

– Сэл… Ну, ты же его знаешь. Он никогда бы не сдался просто так. Мальчик стал сопротивляться, и тут прибежала Мария – с пакетом хлебных крошек в одной руке и твоими часами в другой… Она оказалась в самой середине… в самой середине этого.

Колин скрипнул зубами, и Маргерит снова опустила голову на матрас рядом с телом дочери. Я поднялся и, выйдя в коридор, попросил дежурную сестру поставить в палате еще одну кровать. Минут через пять санитары прикатили в комнату койку на резиновых колесах. Они установили ее рядом с кроватью девочки, и я помог Маргерит лечь. Вытянув правую руку так, что она почти касалась плеча Марии, Маргерит закрыла глаза; я накрыл ее одеялом, и она почти сразу заснула, но сон ее был неглубок и тревожен, и я отвел Колина в дальний угол палаты. Он никак не мог сосредоточиться и взять себя в руки, но потом все же совладал с собой и, вытерев рукавом покрытый испариной лоб, пристально посмотрел сначала на Марию, потом на меня.

– Что же было дальше? – спросил я.

– Кто-то из соседей услышал шум и крики и решил выяснить, в чем дело. В полиции они сказали, что, когда они вышли на причал, Сэл звонил в девятьсот одиннадцать. Потом он на руках донес Марию до набережной, где ее забрал вертолет «Лайф Флайт».

– А где сейчас Сэл? Почему он не полетел в больницу вместе с сестрой? Разве ему самому не нужна была медицинская помощь?

Колин беспомощно развел руками.

– И он, и его катер исчезли… – Он снова посмотрел на дочь, машинально потирая сгиб левой руки. С этой стороны рукав смокинга был оторван или отрезан вместе с рубашкой, и я увидел у него на коже крохотный пластырь – похоже, Колин сдавал кровь.

Перехватив мой взгляд, Колин кивнул.

– Она потеряла очень много крови, и мне пришлось… – Еще одна пауза. – Шелли… Я ей очень благодарен. Она потратила почти восемь часов, стараясь сделать так, чтобы моя дочь… чтобы Мария снова могла… – Он не договорил. Почти минуту он молчал, потом снова посмотрел на меня: – Чарли?..

Я положил руку ему на плечо.

– Сделаешь кое-что для меня?.. – спросил Колин дрогнувшим голосом.