– Тебе легко говорить, – неожиданно бодро пискнул он. – Не в твоей . . . ОЙ!

Санара стала сыпать желтый порошок из бумажного пакетика на раны Дугласа.

– Холодно.

– Терпи, будет как новая, даже лучше, – шептала Санара.

Одной рукой она придерживала Дугласа, чтобы не дергался. Малкольм сидел напротив них и смотрел в землю отрешенным взглядом. Запах горелой шерсти и плоти стоял над поляной тяжелым, невидимым туманом.

– Это не хаялеты, – прошептал он. – И все же . . .

Сердце бешено колотилось. Он посмотрел на руки, потрогал плечо. Санара поняла, что его надо отвлечь.

– Малкольм.

Он обхватил голову руками. В глазах мелькали красные точки, запах горелой мертвечины забивал нос, и казалось, что легкие заполняет что-то нечистое. Малкольм закашлялся, и его вырвало.

– Малкольм, помоги мне, – рявкнула Санара.

– Ага, сейчас только закончу, – буркнул он, сплевывая на траву. – Я немного занят. . .

Дуглас лежал и не шевелился, когда Малкольм подошел к ним.

– Что с ним?

– Спит, – ответила Санара, поднимаясь. – Я применила сильное заживляющее средство.

Она достала покрывало и накрыла Дугласа, затем взяла Малкольма за руку и подвела к батлаку. Из разорванного бедра животного сочилась кровь. Санара посмотрела на Малкольма.

“Да, слабенькие мне мужчинки достались . . . – подумала она"

Из ступора Малкольма вывела сильная оплеуха.

– Ты как? – спросила Санара.

– Нормально, – буркнул он.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала она, садясь рядом с раненым батлаком.

Жеребенок лежал на земле и не двигался. Санара чувствовала, как бьется сердце батлака. Она взяла руки Малкольма и приложила их к ране животного.

– Представь, что из твоих ладоней исходит тепло, – шептала она. – С каждым вдохом ты получаешь силу, она растет в тебе, и ты отдаешь ее этому бедному животному.

– Я помню как это делается . . .

Наручи на его руках стали медленно пульсировать. Санара порылась в сумке, достала флакон с коричневой жидкостью и стала лить ее на раны молодого батлака. Наручи Малкольма горели в полную силу.

– Полегче, герой, тебе силы тоже нужны.

– Ну да, ну да . . .

Рана медленно затягивалась, её края горели бледным светом. Санара смазала раствором из баночки остальные раны батлака; животное дрожало всем телом, но встать не пыталось. Санара подползла к голове юного гиганта, запустила руку в густую гриву и стала что-то нашептывать ему на ухо. Жеребенок перестал дрожать. Санара улыбнулась.

Наручи Малкольма продолжали светиться, выбеливая лицо, превращая в маску безразличия. Санара подошла к нему сзади и коснулась его висков подушечками указательных пальцев.

– Спи, – прошептала она ему на ухо.

Малкольм осел на траву и завалился на бок. Она заботливо укрыла его.

Да, невеселая сказка получилась, сказал колобок, дожевывая волка… – пробурчала Санара, бросив взгляд в сторону поляны. – Остается надеяться, что мерзости поблизости нет.

Ее била дрожь. Только теперь сильнейшая усталость добралась и до нее. Они в лесу, одни и что их ждет впереди, она не знала. Санара развела костер пожарче. Дрова весело трещали. Глядя на огонь, она задремала, остаток ночи, проведя на границе сна и яви. Батлаки, которые успели убежать в лес, к утру так и не вернулись. Ребята проспали до середины дня. Как только они проснулись, Санара завернулась в покрывало и уснула глубоким целительным сном.

* * *

Молодой батлак резво скакал по поляне, и издавал громкие звуки, похожие на крик осла. Изредка “ржание” превращалось в посвисты. При этом он забавно сворачивал губы трубочкой и задирал голову к небу.

– Еще волков подзывает, – сказал Дуглас, сидя радом с Санарой и гладя ее волосы.