Джеймс неспешно готовил обед, изредка поглядывая в окно на спящих детей. Змея, похожая на одну из игрушек, млела под солнцем никем не замеченная. Как долго могла продолжаться эта сонная идиллия, и могло ли все хорошо закончиться – неизвестно. Случилось то, что случилось.

Джиллиан проснулась первой. Она, обрадовалась новой игрушке, которая лежала в центре манежа, так загадочно и призывно поблескивая на солнце. Схватив за хвост опасную гостью, девочка потянула ее к себе. Разбуженная змея яростно зашипела и бросилась на бедного ребенка. Девочку спасла большая плюшевая морковь. Джиллиан держала ее в другой руке и успела закрыться.

Она закричала, выпустила гадюку и прижалась к сетке манежа. Заплакав, она выставила перед собой игрушку, как рапиру и стала махать ей из стороны в сторону, чем еще больше злила непрошеного, опасного гостя.

Малкольма разбудил крик сестры.

Он сел и начал кулачками протирать глаза. Некоторое время он смотрел на сестру со страхом и не понимал, что происходит. На его глазах появились слезы, а губы изогнулись. Он решил присоединиться к сестре в хоровом плаче. Мгновение спустя его кулачки сжались, а на лице появилась гримаса обиды.

Он поднялся на ноги, подошел к яростно извивающейся змее и схватил ее за хвост. Гадина извернулась и ужалила его в руку. С криком боли и страха он отбросил врага на мощеную дорожку, что шла через сад. Громко плача, Малкольм зажал укус. Джиллиан, глядя на брата, припустилась в плаче с удвоенной силой.

Змее не удалось уползти далеко. Джеймс уже бежал на задний двор. Он видел начало схватки. В одной руке он сжимал двузубую вилку для мяса, в другой – поварской тесак. Острые зубцы вилки вонзились в шею изворотливому хищнику, а тесак доделал остальное. Оставив безголовую змею извиваться, он подбежал к манежу. Бегло оглядев дочь и поняв, что она в порядке, он тут же осмотрел руку сына. Выругавшись, он схватил обоих детей в охапку, он бросился в дом.

Малкольм продолжал поскуливать. Джиллиан уже не плакала, а с интересом рассматривала брата и не могла понять, почему он плачет, ведь, они на руках у папы. Джеймс рассадил детей по их кроваткам. Рука сына опухла, а место укуса приобрело нездоровый цвет. Он побежал в кабинет, где хранилась его армейская аптечка, и вернулся с наполненным шприцом к кровати сына. Мальчик сидел, продолжая поскуливать и зажимать укус рукой. Кожа вокруг раны светилась бледными разводами.

Наконец, Малкольм затих и опустил обе руки. Джеймс видел, что место укуса покрылось крупной чешуей. Он потрогал руку сына, чувствуя неровную, прохладную текстуру змеиной кожи. Опухоль медленно спала, а минутой позже, чешуя исчезла. От укуса не осталось и следа. Мальчик, повернулся на бок и, всхлипывая, еле слышно, уснул.

Джеймс постоял еще некоторое время возле кровати сына, не зная, делать укол или нет. Мальчик спал глубоким сном, хотя, мертвенно бледная кожа оставалась холодной, дышал он ровно и спокойно.

Спрятав шприц в карман, Джеймс обернулся к кровати дочери. Джиллиан стояла, держась за перила с широко раскрытыми глазами. Она внимательно смотрела на спящего брата.

– С ним все будет хорошо, милая. Что тебе принести.

– Майковь.

– Сейчас все будет в лучшем виде, моя принцесса.

Джеймс не знал, какую морковь хотела его дочь, поэтому, когда снова появился возле ее кровати, держал в руках плюшевую игрушку и свежую чищеную морковку.

– Выбирай милая.

– Мое!

Джиллиан протянула обе ручки, одной – поймала игрушку и бросила ее в кровать, другой – сжала сочную ярко-оранжевую морковь. Маленькие белые зубки со страстью впились в сочный овощ. Она села и принялась грызть принесенное отцом лакомство. Джеймс подошел к кровати сына, осмотрел его и еще раз убедился, что мальчик в порядке.