Я осмотрелась и на одной из стен увидела расписание занятий. Я подошла поближе и стала изучать доску с расписанием. В каком же кабинете занимается сейчас второй курс? Так, аудитория номер десять. Посмотрим, где она находится.

Однако когда я прошла весь коридор от начала до конца, то обнаружила, что десятой аудитории на первом этаже нет. Значит, она находится на втором этаже. Я возвратилась к лестнице, ведущей на этажи – она находилась почти посередине коридора, – и увидела девушку и парня. Они стояли у окна и что-то обсуждали.

До меня донеслись обрывки их разговора:

– Черт, как же это некстати!

– И что ты теперь предлагаешь делать?!

– А ты будто не понимаешь?!

– Да пойми же ты, что он уже есть! А если я потом уже не смогу родить?!

Я не решилась подойти к парочке. Ведь они обсуждали такую животрепещущую тему: быть или не быть новой жизни.

Я поднялась на второй этаж и снова пошла по коридору, отыскивая нужный мне кабинет. Да, вот он, почти в самом конце коридора. Занятия еще не закончились, поэтому я приготовилась ждать. Примерно минут через пятнадцать двери аудиторий начали распахиваться, и из них стали выходить студенты. Сразу стало шумно: послышались смех, оживленные разговоры, даже споры.

Я заняла место около двери десятого кабинета. Из нее как раз вышла группка девушек. Все разодетые в брендовые наряды, благоухающие изысканным парфюмом, с развевающимися длинными волосами, они производили впечатление моделей на подиуме.

– Девушки, не подскажете, как найти Елизавету Митропольскую? – спросила я.

– Лизка? А вот она, – сказала одна из девушек и кивнула в сторону выходящей из аудитории невысокой студентки.

Впрочем, только взглянув на нее, я сразу узнала Елизавету: так она была похожа на свою мать, Светлану Митропольскую.

– Елизавета! – позвала я.

Митропольская недоуменно посмотрела на меня:

– Вы меня?

– Да, вас.

– А мы разве знакомы? – спросила Митропольская.

– Меня зовут Татьяна Александровна, я частный детектив. Меня наняла ваша бабушка, Виктория Константиновна, чтобы я расследовала убийство вашего отца. Мне необходимо задать вам ряд вопросов, – сказала я и тут же спросила: – Где мы можем поговорить?

– У меня сейчас перерыв перед следующей парой… давайте выйдем, – предложила Елизавета Митропольская.

– Хорошо, – кивнула я.

Мы вышли в небольшой садик, который примыкал к биологическому корпусу, и сели на одну из скамеек. Я еще раз посмотрела на Елизавету. Красивая девушка: миндалевидные голубые глаза, пухлые губы, пышные волосы цвета спелой пшеницы обрамляли правильной формы лицо.

– Я уже давала показания полицейским, да только вот толку – ноль целых, – сказала Елизавета, глядя прямо перед собой.

– Прошло не так уж много времени, Елизавета, – возразила я.

– Но ведь преступление, как правило, лучше всего раскрывается по горячим следам, – не сдавалась Митропольская.

– Верно, – согласилась я. – Однако требуется еще собрать необходимую информацию.

– Какую информацию? – спросила Елизавета.

– О вашем отце, о его домочадцах, то есть о вас, Елизавета, и о вашей матери. Кроме того, необходима также информация о коллегах Владислава Александровича. Ведь у него же было определенное окружение. И вот в связи с этим у меня сразу возникает вопрос: были ли у Владислава Александровича недоброжелатели? Я бы могла спросить вас прямо: были ли у вашего отца враги? Кто-то, кто мог желать его смерти? Что можете сказать, Елизавета?

– Враги? Ну, не знаю…

Елизавета Митропольская задумалась.

– Вы знаете, мне приходит в голову только один случай, – наконец заговорила девушка. – Папа ведь являлся владельцем картинной галереи. То есть он организовывал выставки, устраивал вернисажи, в общем, принимал активное участие в жизни художников нашего города. Как-то раз у него вышел довольно крупный конфликт с одним из тарасовских художников.