– Так точно, сэр! Как у вас на «Чичестере», сэр? – звонким от сдерживаемого веселья голосом выкрикнул кто-то с места.

Раздались сдержанные смешки. Мистер Бодкин без улыбки осмотрел вверенную его заботам паству, взглядом нашёл зачинщика и сдержанно кивнул:

– Именно так, номер двенадцатый, именно так. Как на «Чичестере». А если я услышу даже один-единственный звук…

– То все отправятся в корабельный карцер! – грянули мальчишки восторженным хором.

Мисс Данбар, стоявшая за тонкой перегородкой, вздрогнула. Она так и не решилась присесть, хотя ноги её в модных и до умопомрачения узких туфлях к середине дня уже молили об отдыхе. Сердце её билось быстрыми, сильными толчками, в ушах шумело. Когда мистер Бодкин вошёл в кабинет, из соображений приличия оставив дверь полуоткрытой, только многолетняя самодисциплина позволила ей принять вид сдержанный и невозмутимый, какой и подобает старшей гувернантке.

Мистер Бодкин же, напротив, заметно волновался. Это было видно по тому, как воинственно он задирает предмет тайных, но неустанных забот – пшеничную шкиперскую бородку, – и поправляет фуражку, без которой его можно было увидеть лишь в столовой и, пожалуй, в часовне. Безупречная выправка, приобретённая на службе торгового флота, стала ещё заметнее, он широко раздувал грудь в вельветовом жилете, отчего казался выше ростом, и весь его бравый вид внушал мисс Данбар такой отчаянный внутренний трепет, что она непременно сочла бы это непристойным, доведись ей отвлечься от собственных чувств и оценить ситуацию со стороны.

Наконец оба они устроились на жёстких скрипучих стульях. «Вот сейчас, сейчас он спросит…» – и ей снова захотелось зажмуриться.

– Что вы думаете по поводу завтрашнего собрания, мисс Данбар?

– Что, простите?.. – от неожиданности она глупо заморгала.

– Я о собрании, которое хочет провести мисс Эппл, – терпеливо пояснил мистер Бодкин. – Перед визитом комитетских и общим голосованием мисс Эппл…

– Да, я помню о собрании и про общее голосование тоже не забыла. Но это же простая формальность.

– Не скажите, мисс Данбар, не скажите! – мистер Бодкин вдруг вскочил и принялся мелкими шажками расхаживать по тесной каморке, потирая руки. Жест этот почему-то был гувернантке неприятен. – Грядут перемены, мисс Данбар, больши-и-ие перемены! – он хитро посмотрел на неё и, понизив голос, признался: – Я тут кое с кем потолковал, и знаете что, мисс Данбар? Мне ясно дали понять, что дни мисс Эппл в Сент-Леонардсе сочтены. Нет, само собой, если она выкажет такое желание, то, учитывая её опыт, ей позволят остаться. Ну, может быть, занять должность одной из гувернанток… Нет-нет, – он замахал руками на свою гостью, неверно истолковав её замешательство: – Вам не о чем волноваться, дорогая мисс Данбар! Общество Патриджа собирается расширять штат, и никто из персонала не будет уволен. Вы можете быть спокойны за своё место. Если, конечно, у вас всё ещё будет в нём необходимость, – тут мистер Бодкин многозначительно посмотрел в сторону и вновь расправил плечи, приобретя не слишком лестное, но отчётливое сходство с голубем.

От таких новостей голова у гувернантки пошла кругом.

– Так всё-таки Общество? Не Сёстры Благодати? Боже мой, и что будет с детьми? Что будет с Мышками? – мисс Данбар тяжело вздохнула.

– Всё с ними будет в порядке, – отмахнулся мистер Бодкин, недовольный, что собеседница пропустила мимо ушей такой изящный, как ему самому казалось, поворот к новому этапу разговора. – В Обществе знают, что делают. А вам, мисс Данбар, не следует забивать себе голову пустыми домыслами. Мышки… То есть Бекки, Дороти и Луиза отправятся туда, где им и надлежало находиться изначально, а остальные дети трудом и прилежанием получат шанс занять достойное место в обществе. Н-да… Я как-то раньше и не замечал, что вы так близко к сердцу всё воспринимаете, – подумав, заметил он с досадой, но быстро сменил тон на прежний, восторженно-елейный: – И к тому же не вся жизнь вертится вокруг Сент-Леонардса, дорогая мисс Данбар. Ох, не вся! Для женщины, я считаю, главным её занятием должен быть дом. Домашние хлопоты, приятные семейные заботы… Может так случиться, что вам и дела никакого не будет до Сент-Леонардса.