– Клади его правую руку себе за голову. Также как я, видишь? Всеволод, ты далеко живешь?

– На четвертом трамвае. До конечной. Там, в частном секторе, – ответил он.

– Хорошо. Жанна, поможешь мне довести его до дома?

– Поехали, – ответила она, даже не подумав.

Мы шли на остановку, когда кто-то окликнул мою подругу. Это был Баконский. Он догнал нас через несколько секунд и преградил дорогу.

– Ты куда? – спросил он, обращаясь к Клаус.

– Человеку помогаю, не видишь? – ответила она.

– Ты че, до сих пор на меня обижаешься?

Мы с Яблоньским закатили глаза. Стать невольными свидетелями этих разборок – ничего хорошего. Но из вежливости никто из нас не вмешивался. В конце концов ситуация у нас не экстренная, можем и подождать. Раз Клаус сама не спешит.

– Обижаюсь на тебя? – усмехнулась аристократка. – Сдался ты мне! Давай Баконский. Уйди с дороги. Не видишь – человеку плохо?

Баконский перевел взгляд на меня и свел брови.

– Это все из-за него, да? – зло прошипел он.

– Слушай, Альфред, – я вмешался, чтобы Клаус не пришлось отвечать. – Давай ты свои дела сердечные оставишь на потом. Сейчас мы Яблоньского домой доставим, а дальше разбирайтесь сколько влезет. Ну все. Нам пора. Трамвай идет! – я мотнул головой, и мы обошли бастарда, который больше не знал, что сказать и только краснел от злости.

Очень скоро мы сели в вагон «шестерки», доехали до конечной и подвели Яблоньского к его дому.

– Немаленький домишко! – восхитилась Клаус, осматривая особняк аристократа.

– Заходите, – предложил в ответ он. – Надо поговорить.

– Да мы наверное… – начал я, потому что больше всего ждал новостей от Клавдии Петровны.

Терпения уже не хватало на то, чтобы дождаться сообщения о том, что обереги сломаны и моя сестра вот-вот вернется в родные стены.

– Этот ублюдок ведь тебя тоже достал? – перебил меня Всеволод и посмотрел уставшим взглядом.

Я взглянул на него в ответ. Но молчал.

С одной стороны, Всеволод, а вернее Владлен, не самый приятный тип из всех, с кем мне доводилось встречаться. К тому же он тоже Парфенов. А иметь какие-то дела с аристократами из этого рода…все равно что валяться в грязи. С другой стороны, враг моего врага – мой друг. Яблоньский мог бы помочь мне решить проблему Кипятка раз и навсегда.

– Чаю нальешь? – спросил я.

– Конечно.

Яблоньский убрал с нас с Жанной руки и самостоятельно, довольно уверено, пошел к воротам. Видимо и боль прошла и зрение окончательно вернулось.

Еще через несколько минут мы разувались в просторной прихожей. Ремонт был дорогой, хоть уже и не свежий. Сразу видно, что когда-то тут жили люди, как это говорят… Первого сорта? Но времена процветания Яблоньских давно прошли. Теперь тут и там стоят банки с огурцами, кошачий лоток прямо посреди коридора, старые ковры, постеленные скорее для тепла, а не для антуража. В общем такой…некий «BMW» бизнес-класса, отданный в распоряжение деревенскому мужику, возящему в ней навоз.

– Никого нет дома, – Всеволод вошел в гостиную уже умытый и приведенный, более или менее, в порядок. – Чайник скоро закипит.

– Что ты хотел предложить? – я сразу перешел к делу и поставил на место один из томов под авторством Чехова, хранящихся в серванте.

Яблоньский бросил взгляд на Клаус, как будто сомневаясь говорить при ней или нет, но все же решился.

– У нас с тобой есть один общий враг. Я предлагаю избавиться от него. Вместе, – прямо сказал он.

Клаус читала какой-то журнал, который до этого лежал на журнальном столике и делала вид, что вообще не слушает, о чем мы говорим.

– Смотря что ты подразумеваешь под словом избавиться… – ответил я. – Убивать или причинять какой-то вред десятилетнему мальчишке, я не намерен. Скажу больше, я сделаю все, чтобы предотвратить это, если только узнаю…