– Так я жду, мой друг! Ты просто обязан сегодня сказать, как называется коллекционер бабочек! Давай, повторяй за мной! Лепидо…птеро… филист.

Ренато кое-как повторил, но добавил к окончанию букву «о», на итальянский манер.

– Ладно, пусть так!– махнула рукой Нелли и забрала брошь, чтобы приколоть её на лацкан пиджака. – Ну, как?

– Bellissimo! – выразил он своё восхищение и потянулся через стол, чтобы поцеловать ей руку. – У тебя очень красивый костюм сегодня!

– Спасибо, моё солнышко! Лавандовый цвет мне очень идёт, и твоя бабочка так удачно сочетается с ним… Какой же чудесный сегодня вечер, Ренато! Ты просто чудо! Ох, кому-то повезёт, если ты решишь поменять холостяцкую жизнь на семейную.

– Я пока не встретил женщину лучше, чем ты. Но ты…

– Нет, нет, нет! Вот только не надо мне сейчас начинать петь серенады, Ренато! Я хочу пожить одна, для себя, в гордом одиночестве. Возможно, заведу собаку, раз бог не дал мне детей.

– А я не люблю собак… Когда я был маленький, папа подарил мне собаку, а через полгода умерла мама…

– А через неделю твою собаку убежала, и вы так её и не нашли. Я помню, помню! Ладно, не надо о грустном,– Нелли посмотрела на Ренато с таким скорбным сожалением, что он закивал в ответ и замолчал. – Мне очень жаль,– добавила она. – Судьба бывает так несправедлива, как нам кажется, потому что она отнимает у нас самых близких. А ты знаешь, что у древних греков, и бабочка и душа обозначались одинаково – «псюхе». И Психея у них, как прообраз души, всегда изображалась с крыльями бабочки.

– Да, у Рафаэля есть картины, и эскизы на эту тему, я знаю,– воодушевлённо ответил Ренато. – А ты тоже думаешь, что бабочки – это души тех, кто уже умер? У русских так?

– У древних славян не знаю, а вот у православных христиан, жизнь бабочки очень символична. Сначала живёт гусеница, как все мы, рискуя каждый день стать жертвой, вынужденная добывать себе пищу. Потом кокон – это своего рода смерть, ведь он, как гроб, согласись?! А потом воскрешение, переход из одной жизни в другую, но в ином обличие.

– Очень интересно, мне нравится,– сказал Ренато. – Никто не знает, что там,– он поднял указанный палец вверх.

– Вот именно, что никто не знает, одни гипотезы. Может и правда, и воскрешение переносит душу в этот же мир, но в другом облике, и с другим мировосприятием? Хотя, есть много ядовитых бабочек, например, как Грета Ото,– Нелли опустила голову и посмотрела на брошь. – Вот, пожалуйста, наглядный пример, эта красавица из семейства нимфалид, и в облике гусеницы, и став бабочкой, питается исключительно ядовитыми растения рода цеструм.

– Роза тоже имеет шипы,– сказал Ренато. – Но всё равно остаётся королевой цветов.

– Да ты философ! Ой, давай выпьем за тебя, мой дорогой художник! Спасибо тебе за всё!

– Всё только для тебя,– он поднял бокал. – Но ты мне должна обещать, что следующая моя выставка будет с тобой!

– Ты приглашаешь меня на фотосессию?

– Да!

– Надеюсь без эротики?! Я уже не в том возрасте!

– У тебя молодая душа, и глаза, как у Афины!– ушёл от ответа Ренато.

– Ого! А я и забыла, что у древнегреческой богини мудрости были серые глаза, ты же мне это уже говорил давным-давно! А я вот зато знаю, что в мире всего один процент людей имеет серый цвет глаз, представляешь?

– Я тебе всегда говорил и повторю – ты уникальная женщина!

– Ты мне лучше про своих женщин расскажи! Кто там у тебя сейчас?

Нелли любила слушать, когда Ренато начинал описывать свои чувства и рассказывать об очередном увлечении. Она придумала для него игру под названием «Коллекционер бабочек в животе», и предложила сравнивать каждую новую музу Ренато с бабочкой. А потом сама рассказывала, как в природе живёт та или иная особь, где обитает, плотоядная она или хищная…